Только через неделю, мне вновь предоставили возможность увидеть моих «друзей».
Они уже были здесь. Тунгус совершенствовал тело, а профессор разум. Все как обычно.
Увидев меня, они на какое-то мгновенье оторвались от своих дел. Профессор кивнул, а качок сплюнул на пол. Этим и ограничилось приветствие.
Я сел за рояль. Двести лет мне такие «друзья» не нужны. Кто-то принес мне партитуры. Я реально почувствовал себя счастливым.
Комната наполнилась музыкой.
«Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей».
Эти строки неожиданно возникли в моей памяти. И опять рояль воскресил образ белокурой женщины с грустинкой в глазах. Я не знаю кто ты, но я знаю, что я тебя люблю.
Музыка остановилась. По моему лицу непроизвольно текли слезы. Тунгус и Эйнштейн наверняка были ошарашены. Плевать! Я громко захлопнул крышку рояля. Концерт окончен!
Как никогда ждал прихода надзирателей. Профессор уже явно нацелился на разговор со мной.
– Мой дорогой друг… – начал он.
Но закончить было не суждено, над дверью загорелась лампочка. За нами пришли.
Было интересно то, что приводили и уводили нас с разным интервалом времени. Насколько я понимаю, чтобы мы не знали, как близко расположены наши камеры.
***
Этой ночью я спал сном младенца. Во сне я видел прекрасную светловолосую женщину. Она говорила мне: – «Эрик, запомни, это скрипичный ключ».
Сегодня снова возобновились занятия у доктора. Я давно не был у него, но ничуть не соскучился.
Последние дни я постоянно думал о людях, заключенных здесь. Кто они? Кто мы? Почему мы здесь? Что с нами сделали?
Я не находил ответов, и это вызывало сильные мигрени.
– Друг.
– Одиночество.
– Радость.
– Воспоминания.
Я чувствовал, что доктор уже порядком действует мне на нервы.
– Вы чем-то огорчены, Эрик? – спросил Олег Геннадьевич.
– Нет. – соврал я.
Док ничего не ответил, но я заметил, что в его глазах была усмешка.
– Что Вы думаете о Ваших новых товарищах? – его вопрос не застал меня врасплох, я ожидал его.
– Один из моих «друзей» озабочен только спортом, а второй своим эго – у меня не было необходимости кривить душой. Эти люди не мои друзья.
– Эрик, а чем озабочены Вы? – Док затаил дыхание, явно, что мой ответ очень важен для него.
Я откинулся на спинку дивана. Эх, сейчас бы сигару, да кружечку бы кофе.
– Уважаемый Олег Геннадьевич! Я – человек без прошлого, без будущего, и с сомнительным настоящим. Как Вы считаете, могу ли я вообще быть чем-то озабочен?
Док нахмурился. Несомненно, он ждал другого ответа.
– Эрик! Чтобы у Вас появилось будущее, Вы должны сейчас в настоящем, помочь нам вспомнить Ваше прошлое! – он наклонился ко мне и был серьезен как никогда.
В это мгновенье я почти был готов поверить ему.
– Скажите мне, какие-то видения, сновидения, воспоминания…, хоть что-нибудь проявилось? Изменилось?
Прекрасная незнакомка вновь пронеслась пред моим взором, но я холодно ответил – Нет.
– Эрик, Вы можете идти! Более Вас не задерживаю – психолог был разочарован.
***
Снаружи не было надзирателя. Я, конечно, мог бы сам добраться до своей комнаты, но не думаю, что они будут рады этому. Коридор был пуст, и полная гробовая тишина повсюду. Я сосчитал двери, двенадцать с одной стороны и столько же с другой. Ни на одной из них не было табличек, но зато были глазки. Какое-то время я переминался с ноги на ногу. Никого!
