Кто эта женщина, которую он часто видит, точно во сне, Миколка не знает, но он чувствует какую-то особенную радость, когда она является в его мечтах. Иногда ему кажется, что он когда-то, давно-давно, бывал с ней постоянно и что она всё время ласкала, лелеяла его и пела ему ту же сладкую песню… И сейчас он слышит эту песню, нежную и чудную, как дыхание ветерка:
Утро синеет лучистое
В пышном уборе своём,
Солнце встаёт золотистое
Там, за зелёным холмом.
Небо безбрежное, ясное
Светится там высоко,
Но и во время ненастное
В сердце светло и легко!
Ты моё солнышко жаркое,
Ты мой серебряный луч,
Утро весеннее яркое,
Ясное утро без туч!
Мальчик мой, крошка прелестная,
О, как люблю тебя я!
Пташка моя поднебесная.
Радость, утеха моя!..
И видит Миколка, точно во сне, как печальные глаза сияют, как белые мягкие руки нежно касаются его, Миколки…
– Милый мой, хороший мой, родной мой мальчик! – шепчет белая женщина, лаская золотистые волосы маленького пастушонка.
И сердце мальчика наполняется сладкой тоской, глаза невольно закрываются… Тихий сон сковывает его тело, с головы до ног…
– Бэ-бэ-бэ! – громким, отчаянным блеянием пронеслось по лесу. – Бэ-бэ-бэ!
– Гав-гав! – оглушительным лаем залилась Кудлашка.
– Что это? – Миколка в ужасе открыл глаза… Сердце так и упало… Холодный пот разом проступил на лбу. – Господи помилуй!
Огромный волк стоял, оскалив зубы, в каких-нибудь десяти шагах от него, как бы выжидая чего-то. И вдруг, в один прыжок, с горящими хищным огнём глазами, бросился на ближайшую овцу… Новое отчаянное блеяние пронеслось по лесу, и страшный хищник, повалив свою жертву, вцепился в неё острыми, оскаленными зубами…
Всё это случилось в один миг. В следующий же Миколка был уже на ногах… Ни светлого виденья, ни чарующей песенки как не бывало… Всё исчезло, как сон, из его мыслей. Страшный серый хищник и несчастная овечка, ещё бившаяся в зубах волка последними предсмертными судорогами, поглотили теперь всё внимание маленького пастушонка. Миколка весь преобразился… Задыхающийся, взволнованный, не помня себя, он рванулся вперёд, прямо к волку.
– Го-го-го-го! – завопил он совсем не детским голосом и исступлённо замахал на волка уцелевшим в его руках суком.
– Го-го-го-го! – пронеслось громким эхом по лесу.
В тот же миг с воем подскочила к волку и Кудлашка. Её шерсть топорщилась, глаза горели, как уголья. Она так и рвалась к волку, заливаясь оглушительным лаем. Волк взвыл в свою очередь и, нехотя оставив добычу, стал быстро красться кустами обратно, мимо Миколки, в чащу. Он полз теперь по земле с оскаленными зубами и алчным взором… Глаза хищника горели страшным зелёным огнём… Ещё минута… другая… Вот он в двух шагах от мальчика и как будто готовится броситься на него, но неожиданно что-то вдруг разом прыгнуло на спину волка и острыми зубами схватило его за шею… И вот уже волк и Кудлашка с воем барахтаются в одной сплошной куче… Миколка в один момент очутился подле них. Он бесстрашно нагнулся и изо всех сил крикнул чуть ли не в самое ухо волку:
– Го-го-го-го-го!
Волк подскочил как очумелый, несколько мгновений простоял на месте, ничего не понимая, и… кинулся бежать со всех ног в чащу леса.
К месту схватки подоспели крестьяне из деревни.
Глава XI
Злой дядя Михей. – Бегство
– Что случилось? Чего орал, точно кто тебя резал? – так и накинулись прибежавшие мужики на Миколку, очевидно, не понимая ещё всего происшедшего перед тем. – Ну, говори же!
