Почувствовав себя легче, я успокоилась и уснула.
Всю следующую неделю Рита ко мне больше не заходила. Я видела её, общающуюся с другими пациентами, когда мне, наконец, разрешили выйти в общую комнату. Сидя на диване с книгой «Убить пересмешника», я тщетно пыталась поймать её взгляд, но она будто не замечала меня. Пару раз у меня возникало дикое желание встать и подойти к ней, чтобы поговорить, но я боялась этого сделать, так как за мной всё время следил медбрат. Как и обещал доктор Смит, этот человек, стоя у стены невдалеке, вёл за мной наблюдение каждую минуту и каждый день моей жизни.
Всю неделю со мной никто не разговаривал, и я чувствовала себя тоскливо и одиноко, будто все вокруг позабыли и бросили меня. Но вот однажды в двенадцать часов дня ко мне в палату вошли медбрат и Рита, которая сказала:
– Одевайся, Мэри, тебя зовёт доктор Смит. Ты должна прийти к нему в кабинет прямо сейчас.
Я накинула халат, надела тапочки, и медбрат отвёл меня на первый этаж здания в кабинет доктора Смита.
Это место разительно отличалось от моей палаты с серыми стенами и одним зарешёченным окном. В кабинете доктора было просторно и светло. Возле белых стен стояли длинные дубовые шкафчики со стеклянными дверцами, за которыми прятались крошечные флакончики с лекарствами. Рядом со шкафами находились дорогие кожаные кресла и диван, а посередине всей комнаты стоял большой стол, за которым сидел сам доктор. Напротив стола располагался стул, на который меня усадил молчаливый медбрат. Как только он вышел, доктор Смит оторвал свой взгляд от лежащих перед ним бумаг, снял очки и внимательно посмотрел на меня.
– Здравствуй, Мэри. Говорят, тебе стало намного лучше после той твоей выходки. Я решил поговорить с тобой. Как считаешь, тебе помогают лекарства?
– Заботливый доктор должен, прежде всего, поинтересоваться о самочувствии пациента. – Я не удержалась и съязвила, так как меня взбесил его спокойный и самоуверенный тон.
– Я вызвал тебя для того, чтобы как раз это и выяснить. Но, как вижу, ты по-прежнему настроена агрессивно?
– Я не сумасшедшая, и вы это знаете! Объясните, зачем вы меня здесь держите? Что вам от меня нужно?
– Ох, Мэри, Мэри. Ты окончательно запуталась. Как вижу, препараты помогли усмирить твой пыл, но с памятью у тебя по-прежнему проблемы. Предлагаю так: давай попробуем восстановить хоть какие-то моменты, может нам вместе удастся понять, что происходит в твоей голове?
– Что вы собираетесь со мной делать?
– Я считаю, что нам нужно возобновить наши сеансы терапии. Давай прямо сейчас и начнём? Расскажи мне, как, по-твоему, ты попала в Дом тишины?
– Я пришла сюда с мамой смотреть сдаваемые апартаменты.
– Вы пришли именно в этот особняк?
– Да.
– Но, как видишь, здесь нет никаких апартаментов. Этот особняк был построен в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году. Его несколько раз перестраивали и переименовывали, но он всегда был учреждением для людей, страдающих от психических расстройств. Здесь нет квартир, есть только палаты для пациентов.
– Но в газете было объявление, что здесь сдаются квартиры! Поэтому мы с мамой сюда и пришли.
– Ты можешь показать мне эту газету?
– Нет, у меня её нет.
– То есть ты никак не можешь доказать свои слова?
Я замешкалась и промолчала. Мой мозг посетила мысль, что я и впрямь, ничем вещественным не могу доказать свою правоту. Я находилась здесь словно в плену, и у меня с собой даже не было паспорта, чтобы доказать свою личность.
