Мой взгляд упал на баночки с таблетками, и я вспомнила о Рите. Сейчас я бы всё отдала за то, чтобы увидеть её снова. Чтобы хоть кто-то сказал мне, что понимает меня и хочет мне помочь. Но, чем дольше я не виделась с ней, тем больше в моей душе погасал огонёк надежды на спасение. А вдруг Рита мертва? Что если, узнав, что она мне помогает, Смит убил её?
Нет, этого не может быть. Если бы он это узнал, то давно забрал бы у меня таблетки, которые Рита успела подменить. Но сейчас в мою палату каждый день приходит другая медсестра, чтобы дать мне их и проконтролировать, выпью ли их я. Хорошо, что таблеток на моём столе ещё много. Пока у меня есть время, чтобы притворяться.
Но что, если Смит знает, что мои таблетки ненастоящие и проверяет мою реакцию?
От всех этих мыслей у меня начала болеть голова.
«Ты не о том думаешь, Мэри. Нужно решать, как отсюда выбраться, пока есть время и твой разум ещё с тобой».
Пока я размышляла над всем этим, в коридоре послышался шум. Пациентов начали выводить из палат на завтрак.
Я накинула свой потрёпанный халат, и в тот же миг ко мне вошла медсестра, чтобы вывести меня из палаты. Смешавшись в общей толпе тех, кто шёл сам, и тех, кого под руку вели медсёстры, я шла по длинному узкому коридору. Войдя в столовую, я остановилась и стала наблюдать за остальными. Кто-то сам садился на своё место, а кого-то усаживали. Из толпы ко мне вышла молодая медсестра и удивлённо спросила:
– Чего ты стоишь, Мэри? Садись же на своё место.
– Я… Я не помню, где моё место. – Тихо ответила я.
Медсестра огорчённо вздохнула:
– Ах, бедная, после терапии некоторые моменты из памяти могут исчезнуть, но ничего. Ты всё вспомнишь. Пойдём, я тебя провожу.
Она взяла меня под локоть и повела к небольшому столику, за которым сидели престарелые миссис Дуглас, миссис Кинг и ещё две незнакомые мне дамы. Одна из них выглядела моложе остальных, на вид ей было лет тридцать пять. У этой женщины было очень сосредоточенное и вытянутое лицо, выдававшее её аристократичность. Вторая женщина, которую я не знала, была лет сорока шести. У неё было светлое и улыбающееся лицо, но казалось, она улыбалась сама себе. Видно, антидепрессанты были в действии.
Я села, как выяснилось, на своё место, и вскоре повара принесли нам омлет, гренки и травяной чай. Одна их кухарок, имя которой я никак не могла вспомнить, увидев меня, пролепетала:
– Ой, божечки, Мэри! Как же давно я тебя не видела! Всё спрашивала у доктора Смита: «Когда же Мэри снова придёт помогать нам на кухне?». А он отвечал, что ты больна и будешь есть в своей палате. Как хорошо, что ты снова с нами!
С минуту она стояла напротив меня, ожидая, видимо, какой-нибудь ответной реакции, но я не смогла ничего ей сказать. Всё это казалось не моей жизнью, а чьей-то другой.
Пожелав всем приятного аппетита, болтливая женщина, наконец, ушла, и все принялись поглощать свой завтрак. За соседними столиками, где сидели люди, хоть как-то умеющие поддержать беседу, велись разговоры. Вскоре молчание прервалось и за нашим столом:
– Помните вчерашний теннисный матч? Ах, я так рада. Наконец-то англичане разгромили французов! – Миссис Дуглас начала первой.
Женщина с благородным вытянутым лицом оторвалась от тарелки и, медленно сдвинув брови, посмотрела на миссис Дуглас и спросила:
– Что вы имеете против французов?
Миссис Дуглас удивлённо уставилась на неё, потом поднесла ладонь ко рту и виновато сказала:
