Меня толкнули.
– Эй, твоя очередь. Давай, расскажи что-нибудь.
Я потер лицо. Липкими пальцами. И облизал их. Сонный дурман уносил меня по лунной реке. Прямо в объятия криворогих.
– Не могу, – честно признался я. – Не знаю ничего похожего на эти истории. Я вам все испорчу.
– Тогда давай стакан.
Я протянул стакан в направлении голоса:
– «Хвойного», пожалуйста. Но поменьше. В ушах шумит, – я настаивал на «Хвойном», потому что три другие бутылки Табаки при мне со зловещей ухмылкой доливал из банки с чилийскими перчиками, и я не был уверен, что выживу, попробовав то, что в результате получилось.
– А тут и так почти не осталось. Но ты смотри не засни. В Ночь Сказок нельзя спать. Это невежливо.
– И часто у вас бывают такие ночи?
– Четыре раза в году. Посезонно. А еще Ночь Монологов, Ночь Снов и Самая Длинная Ночь. Эти по одному разу. Две из них ты уже пропустил.
Мне вернули стакан.
– Ночь Большого Грохота – когда Горбач падает со своей верхотуры, – продолжал бубнить голос. – Ночь Желтой Воды, когда Лэри вспоминает детские привычки… Кстати, проверьте его. Он уже два круга пропустил.
Где-то в ногах кровати начали проверять Лэри. Судя по долетавшим оттуда охам и стонам, он спал.
– Штрафной рассказ с тебя, соня, – сказали ему.
Лэри зевнул, как тигр, и долго молчал.
– Одна симпатичная девчонка как-то раз попала под поезд, – донеслось наконец сипло и безнадежно.
– Все, заткнись. Можешь спать дальше.
С блаженным всхлипом Лэри рухнул куда-то, откуда его чуть раньше выкопали, и тут же захрапел. Я рассмеялся. Там, где я облился, рубашка липла к телу. Магнитофон горел красным глазом.
… если Волосатой надо что-то услышать, она делает дырку в стене, а если ей надо что-то увидеть, она посылает крыс. Рождается она в фундаменте дома, и живет, пока дом не рухнет. Чем дом старше, тем Волосатая крупнее и умнее. У нее бывают свои любимчики. Тем, кого она любит, на ее территории хорошо и спокойно, а другим – наоборот. Древние называли ее духом очага и делали ей подарки. Считалось, что она защищает от нечистой силы и дурного глаза…
Интересно, чья это история? Я не узнавал голос рассказчика. Мне даже показалось, что свет выключили специально, чтобы меня запутать. И сказки рассказывают измененными певучими голосами с той же целью.
…потому что с тех самых пор, как рыцарь прибил на стену парадной залы двуглавый череп, на него пало проклятье дракона. Старший сын в роду стал рождаться на свет с двумя головами. Говорили, правда, и иное. Что вовсе не рыцарь победил дракона в том давнем бою, а дракон рыцаря, и что в замке с тех пор поселился сам ящер в человеческом облике, оттого и не давал он в обиду своих двухголовых сыновей и любил их более одноглавых…
Крик жабы-повитухи страшен и слышен издалека. Если не знать, нипочем не поверишь, что кричит всего лишь жаба. Яйца она зарывает во влажные листья и присыпает землей. Искать их следует там, где сыро, у самых старых деревьев. Когда вылупляется маленький василиск, скорлупа яйца начинает дымиться. Но обливать ее водой и тушить нельзя, это к беде. Надо дождаться, пока она сама дотлеет. Оставшиеся черные пластинки приносят удачу, если зашить их в кожу или замшу и носить не снимая…
– Я бы не отказался от такой скорлупы, – пробормотал я, борясь со сном. – Ни у кого не завалялась? Водятся тут охотники за скорлупой василисков?
Вокруг засмеялись.
– А череп двухголового дракона тебе не нужен? – возмутился Табаки. – Ишь, какой прыткий мальчонка!
