Ульяна кивнула:
–Увидела. Но знаешь, там было много всего другого из-за чего эта тема теперь… отошла на второй план.
По правде, ей очень хотелось с кем-то поделиться увиденным. Обсудить. Проанализировать. Разложить по полочкам.
–Там было дерево… – медленно проговорила она, – такое большое и… величественное. И я такая маленькая на его фоне, что коленки трясутся. И что, по-твоему, это может значить?
Она сразу же заметила, что Марат теперь смотрит на нее как-то по-другому. Не моргая и слегка приоткрыв рот будто бы от удивления.
–Дерево? – тихо переспросил он спустя небольшую паузу.
–Ну да, а что?
–А ты можешь, – продолжал Марат, – сейчас подняться обратно и рассказать об этом нам всем и как можно подробнее?
Интерлюдия 1. Некоторые выдержки из книги «Край милый нас зовет к себе»
…«Воскресающий и умирающий бог» есть традиционный сюжет, встречаемый исследователями в мифологиях совершенно никак не связанных между собой народов. Представляется, что данный мотив выступает художественным воплощением какого-то глубинного архетипа, единого для человеческой психики вне зависимости от эпохи и происхождения. Осирис, Адонис, Митра, Бальдр – лишь некоторые примеры данного архетипа, в последствие нашедшего свое логическое развитие даже в монотеистических религиях (фигура Иисуса Христа в христианстве).
Свое божество, укладывающееся в рамки вышеупомянутой тематики, встречалось и у уралды – одного из коренных уральских народов, который еще до прихода русских населял земли, где впоследствии будет построен Старотопольск. Нье Таг, что на русском наиболее приближенно можно передать как «Женщина Ветвей». В сознании представителей народа она выступала персонификацией процесса смены времен года – ее смерть связывалась с отмиранием листвы и наступлением осени, а чудесное воскрешение – напротив, с приходом весны…
17
Во сне она вновь оказалась в палате больницы, рядом с маминой кроватью. Оглянулась – и увидела, что никого кроме них здесь нет, а в окне, вместо уже известного ей пейзажа, лишь непроницаемая бездонная чернота. Словно космос, только без звезд.
Лия снова поглядела на маму. Все движения давались тяжело и медленно, словно бы под водой. Во всём окружающем царила какая-то поразительная плавность пополам с умиротворенностью. Плавно двигались даже стрелки часов над кроватью.
Мама улыбнулась ей тихой улыбкой и открыла рот, чтобы что-то сказать. Но звуковые волны здесь тоже никуда не спешили, поэтому Лия не сразу услышала ее голос:
–Получается, доченька?
Ощущая себя персонажем в замедленной съемке, Лия ответила:
–Получается.
Хотела сказать еще много чего. Очень много чего. Но в здешних условиях на это бы ушла целая вечность.
Тогда она взяла маму за руку. Рука была теплая. Лия смотрела на синюю шапочку на ее голове и представляла, как на месте этой шапочки заново вьются мамины каштановые волосы. Такие же как у нее, у Лии.
–Горе горюй, а руками воюй, доча. Помнишь?
–Помню, мамочка. Помню.
Лия заметила, что стрелки на часах будто бы стали идти чуточку быстрее.
18
Лиза вышла из подъезда, как и всегда, довольная собой. Вечернее воскресное небо было таким же томным, как и она. Чудесное платье и особенно удачно получившийся макияж добавляли ей уверенности даже сверх привычно установленной нормы. Баранов ждал ее и наверняка трепетал в предвкушении встречи. Правда, ушибленный бок еще побаливал, а мысли касательно произошедшего в пятницу после уроков никак не хотели отступать, хотя Лиза приложила все возможные усилия, чтобы дать событиям рациональное объяснение.
