Следовало сделать скидку на стеснение: наверное, Шарлотт слишком долго ждала и не верила, что наконец дождалась, однако Фредерик, как ни пытался, не мог взрастить в душе побеги симпатии. Не как к сотруднику, а как к женщине.
Стеклянный барьер сломался, когда Фредерик решил поведать о хобби. Положа руку на сердце, из-за постоянной загруженности таковых не имелось, но гипотетические любимые занятия в памяти отложились. О том, что ему нравится готовить, Фредерик обычно не распространялся: не мужское дело, да и жена есть, но на Шарлотт рассказ произвёл впечатление. Заодно Фредерик вспомнил, что так ни разу и не пожарил барбекю после переезда, хотя планировал и даже обещал Беверли — она блюла фигуру и готовила в основном диетические блюда.
Как выяснилось, Шарлотт тоже не была кулинарным мастером, но Фредерика это мало заботило — заболтался и плавно перешёл к своему детству. Шарлотт внимательно слушала, поблёскивая глазами. Только увидев на антикварных часах с маятником, выступавших одной из достопримечательностей ресторана, что время перевалило за семь, Фредерик понял, что пора прощаться. Для свиданий время-то детское, но не в условиях, когда ждёт жена. Так что, добросив Шарлотт до дома, Фредерик поехал к себе.
— Где ты был? — нахмурилась Беверли, обняв для приветствия.
— Работал, — невозмутимо ответил Фредерик: не избегал физического контакта с Шарлотт, но не озадачился перед возвращением обновлением своего парфюма.
— От тебя женской туалетной водой разит. Crystal Pleasure, — к его ужасу, Беверли чётко узнала запах: отстранилась и скрестила руки на груди.
— Я не могу работать с женщинами? — Фредерик вопросительно вздёрнул бровь.
Беверли ничего на это не ответила и принялась накрывать ужин: тарелки ставила резко, с громким стуком. Фредерик понимал, что в данный момент не прав и говорит неправду, но уступить и сгладить конфликт уже не мог.
— Так вот почему ты сутками работаешь. С женщинами, значит, — процедила сквозь зубы Беверли, горя от негодования: должно быть, ПМС, она всегда становилась чувствительно-раздражительной.
— Да, работаю, между прочим, ради нас, — огрызнулся Фредерик. — А ты каждую субботу готовишь этот грёбаный торт, я на него смотреть уже не могу.
— Ах, тебе не нравится? — Беверли уперла кулачки в бока. — Почему я слышу об этом на четвёртом году совместной жизни?
— Попробуй тебе скажи, разревёшься, — Фредерик не знал, что за муха его укусила: видел Беверли насквозь и, не жалея, хлестал словами.
— Или раньше он тебе нравился. А теперь ты активно работаешь… с женщинами? — сварливо прищурилась Беверли.
— Я не голоден, — отрезал Фредерик и ретировался в гостиную; пришла его очередь пропустить ответ на вопрос, но тут же зашёлся от гнева, зарычав: — Куда ты дела мой ковёр?
— Выбросила, — мстительно выкрикнула из столовой Беверли.
— Кто тебе разрешил? — Коврик был единственной спонтанной покупкой Фредерика в новое жилище.
— А тебя дома всё равно нет! — Беверли показалась в дверном проёме.
— Я пашу днём и ночью, чтобы покупать тебе безделушки, — закипая от гнева, произнёс Фредерик. — Не смей выбрасывать мои вещи!
— Да подавись ты! — Беверли с размаху запустила в стену новенький телефон. — Не нужны мне твои безделушки! Мне нужен муж!
От удара картина на стене покачнулась и упала, добивая дорогостоящий девайс, но Беверли его судьбы не узнала: с плачем убежала на второй этаж и громко хлопнула дверью спальни.
