Дом за васильковым полем - страница 14

Оля ничего не успела ответить, так как свекровь продолжила ей высказывать еще более горячо и возмущенно:

– Почему мой муж должен есть перед дальней дорогой яичницу, когда у нас полный холодильник мяса?

И Оля поспешила ответить:

– Простите, мама. У меня сегодня очень сильно болел живот. Я подумала, что, может быть, мы все поужинаем пельменями? Там в морозилке…

– Что? Пельменями? Пельмени, моя дорогая, на ужин есть вредно! У отца и так желудок больной, а ты ему еще и теста желаешь покушать на ужин! В дорогу тем более!

Оля растерялась, не зная, что еще ответить в свое оправдание. И в этот момент на кухню зашёл Илья.

У Оли после слов свекрови бок и низ живота разболелись еще сильнее, и она, стараясь чтобы это было не сильно заметно, чуть наклонилась вперед, продолжая держать Сонечку на руках.

– Что за шум, а драки нет? – спросив, Илья подошел и чмокнул в щеку дочку, а затем и свою мать, одновременно переводя взгляд с Оли на свою родительницу. – Что у вас уже случилось?

– Что случилось? А ничего не случилось, сынок! У меня руки вашим ребенком заняты, отец уезжает сегодня в ночь – ему сумки надо собрать, а ужина в доме нет! Четыре взрослых человека и ребенок должны есть на ужин пельмени из-за того, что у твоей жены сегодня что-то там где-то болело! Кто бы меня спросил: «Мама, а у тебя что-нибудь болит?» А я бы ответила: «Всё болит! Но я свои обязанности выполняю в любом состоянии! Плохо мне ли, хорошо – дело должно быть сделано!»

Оля сидела, слушала свекровь, и чувствовала, как у неё горит от стыда и обиды лицо. Она ведь и минуты за день не сидит, старается для всей семьи. Ребенок весь день на ней, малышке ведь тоже нужно её внимание! А вечером она помогает мужу на стройке. И ничего бы не случилось страшного, по её мнению, если бы сегодня все они обошлись пельменями. Каша для Сонечки стоит в холодильнике и Оля не понимает: зачем свекровь устроила ей такой разнос?

– Оля, почему ты ужин не приготовила? Чем ты была занята с утра и до четырёх часов вечера?

Услышав вопрос мужа, и увидев его нахмуренные недовольно брови, Оля ответила:

– С утра я дома убиралась, потом на прогулку с Сонечкой ходила. Ужин я просто не успела! У меня…

– Так успевай! Ты же дома. Распределяй свое время. – строгим голосом произнёс Илья.

– Да! И я о чем! Можно же раньше встать, а не спать до семи часов утра!– тут же поддержала свекровь сына – Сейчас горячая пора. Стройка у вас! Надо пошустрее быть, Оля.

– Мама, всё. Давай не будем ругаться. Иди, приляг, отдохни, а Оля сейчас что-нибудь приготовит на ужин. Да, Оля?

Илья отвёл свой взгляд от лица матери и посмотрел на жену. Еще секунду назад на этом лице была ласковая улыбка любящего сына, а на неё он сейчас посмотрел тяжелым, пристальным взглядом, без слов приказывая согласиться с его словами.

У Оли в этот момент всё тело онемело, а от обиды на глаза навернулись слёзы.

Это было не сиюминутное желание.

Это копилось давно и по капельке, и со временем выросло до огромного кома. Никто в этом доме её не любит, не сочувствует ей. Она только всем должна и обязана, и ни слова благодарности в ответ ни от кого!

Из самых потаенных уголков её тела у неё сейчас, вдруг, стеклись в один поток энергии все оставшиеся силы, и Оля, встав со стула, усадила дочь на своих руках и ответила всем и сразу:

– Я ухожу от вас о всех. Возвращаюсь к маме. На развод подам сама. Прощайте.