Я не спрашиваю, что она сделала, чтобы заслужить такие подарки, поскольку уже знаю, но она все равно рассказывает мне, не упуская ни единой детали. Муха в спальне Марко была не так хорошо осведомлена об анатомии и предпочтениях короля.
Кстати, о мухах…
– Мне всегда было интересно, как выглядит спальня монарха?
Ее глаза сверкают так же ярко, как и серьги.
– О, это нечто прекрасное. Потолок – стеклянный купол, через который видно небо, а стены выложены зеркальной плиткой, и ты чувствуешь себя парящей в небе. И его ванная комната. Боги, я влюблена в его ванную комнату. В ванной проточная вода, которая течет из труб.
Я чуть не пошутила по поводу того, что Катриона знакома со всеми трубами Марко, но вовремя прикусила язык. Еще не время для колкостей.
– У него есть картины? Или статуи? – спрашиваю я.
– Карта королевства. Количество земель, которыми он управляет, впечатляет. Ты знала, что Тареспагия в четыре раза больше Тарелексо и Тарекуори, вместе взятых?
– Нет. Но теперь я знаю. Что-нибудь еще? – Я протираю один и тот же стакан, но Катриона слишком погружена в свои мысли, чтобы это заметить.
– Насколько я помню, нет.
Итак, воронов нет в личных покоях короля. Еще одна область, которую нужно вычеркнуть из моей карты сокровищ.
Катриона моргает, выходя из транса.
– Почему ты не пришла?
– Я потеряла ленту.
– Ты… – Булькающий смех срывается с ее губ. Потом до нее доходит, что мне не смешно, и она успокаивается. – Мне жаль. Это обидно.
Я скриплю зубами, мой гнев на Нонну снова разгорается. Ее не было дома, когда мы с Сибиллой уходили, но я твердо намерена поговорить с ней после смены.
Катриона теребит пальцами заостренные кончики своих сережек.
– Так ты осталась одна дома?
– Нет. Я встречалась с друзьями, которые не получили приглашений.
– Как милосердно с твоей стороны. – Она зевает, показывая, что она думает о моем милосердии.
Если только она не устала.
Предпочитаю думать, что это усталость. Я не отрываю взгляда от стакана, который вытираю.
– Ты вчера видела Данте?
– Да. Он вел себя наилучшим образом. К тому же присутствовала принцесса Глейса.
– Какое отношение имеет к нему принцесса Глейса?
– Он ухаживает за ней, глупышка. Она выглядит холодной. И бледной. Так отвратительно. Можно подумать, что на севере не светит солнце.
Прежде чем я успеваю оторвать челюсть от столешницы, дверь таверны распахивается, и входит Энтони, балансируя поддоном, доверху набитым рыбой вперемешку со льдом. Он находит меня взглядом, и тут же на его губах появляется улыбка.
– Фэллон. Катриона. – Он здоровается с обеими, но смотрит только на меня.
Он обходит бар и идет на кухню, чтобы отнести добычу матери Сибиллы, которая была по локоть в луке и чесноке, когда я заходила в последний раз.
Катриона смотрит на вращающуюся дверь.
– Твое пламя обжигает, micara.
– Что?
– Энтони чуть не врезался в стену вместо двери. Марко задал кучу вопросов о тебе. И Сильв… – Ее глаза широко раскрываются. – Твоя девственность цела?
От ее слов меня бросает в жар, впрочем, больше я думаю, почему король расспрашивает обо мне. Мы даже никогда не встречались.
– А как ты собираешься заработать золотую монету?
Мое сердце бьется от напряжения под корсетом. Золотая монета покроет арендную плату за квартиру по крайней мере на год.
– Даже три, если король в деле… – размышляет Катриона вслух.
Я отставляю стакан.
– А как можно заработать?
– Сделав то, что я сделала восемьдесят два года назад.
