– Понятно, – читалось в этих взглядах, – ты, «уважаемый хозяин», готов всех нас подчинить своей воле. Но мы-то… не все! И не таких ломали.
– Таких вы еще не видели, – так же мысленно ответил им Джонсон, поворачиваясь к очередному, и последнему гостю.
И еще раз Вождь поправил себя: «Гостья, Виктория!».
Виктория тоже прибыла не одна. И тоже – как и Зинана – привела с собой на невидимом поводке бессмысленно глядевшего перед собой «бычка». Именно так обозвал Джонсон ее спутника – кряжистого черноволосого здоровяка, который встрепенулся лишь тогда, когда его равнодушный взгляд поймал капитан.
– Еще один, – чуть порадовался Джонсон, не скрывая от себя разочарования.
Он надеялся, что на этой встрече подавляющее большинство гостей будет готово подчиниться его воле. Пока же расклад был не в его пользу. Разве что огромная фигура Дену радовала глаз и своей мощью, и той осязаемой почти физически гранью, которая отделяла его расслабленность, его мерно жующие челюсти от мгновенного взрыва ярости, с которой дикарь рвал бы этими челюстями другую плоть – живую, человеческую. После команды Джонсона, конечно.
– Но этого не хватит, – оглядел предполагаемое поле битвы капитан, – если иметь в виду, что главными в ней могут стать не железные мускулы и крепкие зубы, а человеческая… вернее, нечеловеческая воля, и колдовские чары, которыми владели…, – ну, эти-то ведьмы точно владеют.
Две женщины улыбнулись хозяину землянки. Улыбнулись вполне дружелюбно, но Джонсон успел прочесть в их глазах: «Не тебе, мальчик, состязаться с нами в тайном искусстве!». Он действительно был юнцом рядом с этими перезревшими красотками. Но у него были та самая козырная карта. И предложение, от которого – он надеялся – никто не сможет отказаться.
– Прошу, – махнул он в сторону стола, и даже чуть склонил голову; как надеялся – в последний раз в жизни.
Женщины уселись за столом, гордо выпрямив спины, и вызвав их глубин память Вождя еще одно новое слово: «Королевы!». Но одна из королев тут же сломала осанку, и жадно протянула руки к мешочку, что водрузил на столешницу Барон, сдвинувший в сторону грубые миски с угощением. Еще недавно сам Джонсон считал посуду, в которой женщины племени приносили ему еду, вполне пристойной; даже роскошной по сравнению с теми лоханками, из которых хлебали его сородичи. Теперь же он видел внутренним взором какие-то сказочные картинки; может те, что ждали его в римском замке?
Виктория явно успела пристраститься к порошку Барона. Трясущимися пальцами она отсыпала из любезно подвинутого к ней мешка длинную полосу белой дряни, и шумно всосала ее в себя – ноздрей длинного крючковатого носа, прямо со столешницы. То обстоятельство, что жидкие белесые пряди волос при этом окунулись в миску, в жир, в котором плавало мясо еще одного болотного зверя, ничуть не смутило ее. Викторию ближайшую половину круга вообще ничего больше не интересовало. Прежде – как понял капитан – всю полноту власти в племени на это время брал на свои широкие плечи ее спутник – Джентале.
– А теперь – я, – хищно ощерился Джонсон, уже не скрывая своей радости.
А потом он свершил небывалое – достал из потайного кармашка своей меховой одежки, и осторожно положил на столешницу, на свободное место перед собой, величайшую реликвию племени. Камень. Он брызнул лучами во все, даже самые темные уголки землянки. И заставил всех за столом охнуть от изумления и мистического ужаса. Даже Викторию, в которой древние силы на какое-то мгновение возобладали над коварством порошка. А Дикарь напротив даже бросил на пол почти обглоданную кость, и грубо выругался. На непонятном для капитана языке. Еще и водрузил на столешницу, едва не достав до Камня, свой меховой «наряд». Джонсона едва не передернуло от омерзения. Потому что он понял – именно в этом пенале, рядом с вонючим дикарским отростком хранится один из Камней. Другого тайного места в теле дикого вождя капитан просто не видел.
