Никто не ответил, и он, подождав немного, тихонько приоткрыл дверь.
– Можно?
Опять нет ответа.
Он осторожно заглянул внутрь комнаты.
Все так же, как обычно: узенькая кровать, застеленная казенным покрывалом, на нем подушка с белой наволочкой, большой полотняный шкаф для одежды, стол, заваленный книгами и тетрадями, окно, задернутое шторами.
В полутьме на стуле сидела худенькая женщина в черном платье и отрешенно глядела в окно.
Тихонько позвал:
– Тетя Надя!
– Включи свет, Сашка, – попросила она.
Нахимов нащупал квадратик выключателя и включил свет.
Мать Весника взглянула на него.
Он поразился тому, как похож был Семен на свою маму. Такое же очертание скул, такие же светло-зеленые глаза.
И еще поразился тому, что глаза матери совершенно сухи.
Однако взгляд был напряжен и сосредоточен.
– На минутку присела, – словно извинялась она.
Только сейчас Нахимов заметил большой раскрытый чемодан, в который, по всей видимости, она укладывала вещи сына.
Он протянул ей пачку писем.
– Это из журналов да от ученых разных корреспонденция. Заберете?
Тетя Надя взяла письма, открыла одно из них, начала читать.
– Семен, твоя идея о квантовой ЭВМ с параллельным вычислением…Ой, Сашка. я в этой абракадабре ничего не понимаю. Знаешь что, оставь все себе, может, что ценное найдешь. А мне уже ни к чему…Да и это не повезу домой, – она показала взглядом на чемодан, – медвежонка плюшевого, талисман его, заберу, дипломы, фотографии да рубашку. В ней он в последний день ходил.
На ее коленях лежала темно-синяя рубашка, помятая, со следами грязи от падения на асфальт.
Нахимов показал ей общую тетрадь.
– Это тоже Семена. В нее он заносил свои мысли, вычисления разные делал.
Мать бросила взгляд на страницы, испещренные непонятными для нее значками.
– Оставь себе. Попробуй разобраться или ученым отдай. Им будет нужней.
– И это все, – она указала взглядом на одежду сына, книги, бумаги, – прошу тебя, Саша, разберись, раздай кому-нибудь, себе возьми. Ничего, что от мертвого, грехов на нем никаких не было, знаешь сам.
Она опять замерла, неподвижно глядя куда-то в стену с листами, закрепленными кнопками, на них были схемы, формулы.
– Конечно, конечно, тетя Надя, я разберусь со всем, можете не переживать, – поспешил успокоить несчастную женщину Нахимов.
И еще раз добавил:
– Можете не переживать…
– Вот тебе и шесть счастливых лет, – выходя из глубокого забытья, ни к кому не обращаясь, тяжело проговорила мать.
Помолчав, добавила:
– Семена я сама похороню. Обо мне не беспокойся, справлюсь.
Она обвела лихорадочным взглядом комнату и сказала:
– Сын всегда аккуратный был, а здесь, похоже, после его смерти кто-то копошился. Странно, очень странно все это…
Потом подошла к Нахимову, обняла за шею жесткими руками и, приблизив лицо к его лицу, хрипло сказала:
– Сашенька, найди убийцу…
Уравнение без начальных условий – это то же,
что и джентльмен без денег.
Оно представляет лишь теоретический интерес
и никакого практического.
Из физтеховского фольклора
Загруженный вещами Семена, Нахимов поднялся на третий этаж, полутемный и тихий, прошел мимо комнаты, где жил отличник Макс Лобанкин с третьего курса. Сидит сейчас, наверное, несмотря на воскресный день, за столом, откинувшись на стуле, ерошит жидкие рыжие усы и просекает очередную науку. Въедливый парень Макс, смышленый, родом из Перми. В любом предмете старается найти для себя логику, и, когда не сразу получается, выходит из себя, но попыток не оставляет.
