– Ты заводишь меня, милая, – прохрипел он, сжал её шею с обратной стороны, давая понять, что никуда она не денется, не сегодня. – Хочу тебя.
– Типеш. – Вполне политкорректное «дурак» немного разочаровало, но пыла не убавило.
Зато мгновенно охладил хлопок двери и детский, растерянный голосок снизу. Михаила будто обдало ледяной водой.
– Здравствуйте…
Олеся! Пятилетняя дочка Альбины. Чудесный ребёнок, милая девчушка, вызывающая самые тёплые чувства. Она всегда тянулась к Михаилу, по-детски непосредственно, иногда с подозрением, но тянулась. Скорей всего от того, что лишена внимания отца, любого мужского внимания. Единственный дедушка жил за две с половиной тысячи километров, брата у Альбины не было, а мужчин в своё близкое окружение она, скорей всего, не пускала, предпочитая встречи на стороне и ни к чему не обязывающие отношения.
Как он не сообразил, не вспомнил о девочке?!
– Здравствуй, Олеся! – Миша тут же убрал руки от мамы малышки и присел, чтоб оказаться на одном уровне с девочкой. – Рад тебя видеть, как твои дела? Ходишь в садик?
– Хожу. – Олеся смотрела с подозрением, исподлобья, прижимаясь к маме.
– А мы сегодня встречались с твоей мамой, и она… забыла важные документы, я их привёз. – на ходу придумал Михаил.
– Какой-то перевод, наверное, – кивнула Олеся. Миша предпочёл согласиться, хотя не очень понимал, какой перевод Альбина могла забыть и как, не на бумаге же.
То, что для пятилетнего ребёнка отличная версия, тут же отметается взрослым мозгом.
– А ты почему в гости не приходишь? – отвлёк Михаил ребёнка. – Света часто тебя вспоминает, вы ведь подружились, на свадьбе так хорошо играли.
– Мне же нельзя одной ходить, – удивлённо воскликнула Олеся и посмотрела на взрослого, как на неразумного школьника. – А мама работает, ей некогда меня отвезти, а ещё у меня ежедневная занятость, танцы, рисование, английский язык, немецкий, история Петербурга. И дни рождения у друзей, и ещё занятия в русском музее!
– О, – улыбнулся Михаил.
Другого от дочки Альбины ждать не приходилось. Надо было хорошенько подумать, а не нестись, как одержимому за её матерью с одной-единственной мыслью и целью!
– Мы пойдём, – подала голос Альбина. – Было приятно увидеться, Михаил, спасибо, что привёз… перевод.
Вежливо улыбнулась, взяла за руку дочку и обогнула его, направляясь к парадной.
– А перевод?! – воскликнула Олеся уже у дверей с домофоном. – Перевод так и не отдали!
Девочка удивлённо смотрела на Михаила. Какие смешные эти взрослые, приехал отдать перевод и не отдал!
– Совсем забыл, – «спохватился» Михаил и пошёл к машине за «переводом».
И что отдать? Даже флешки никакой с собой нет, никакого листа бумаги, ничего! Сунулся в бардачок. Отлично. Папка со страховкой ОСАГО. Синяя, плотная, вполне сойдёт за важный перевод, ради которого он примчался к маме пятилетнего ребенка.
– Вот, – протянул он папку Альбине, чертыхаясь про себя.
С Ивановой станется порвать, сжечь, провести ритуал Вуду, станцевать Хаку босиком на горящих листах. Но давать понять девчушке, что взрослые врут, не стоит. Если доверие к Михаилу не так и важно для Олеси, то безоговорочная вера в маму девочке необходима. Отмахиваться от ребёнка словами «не твоё дело», или «вырастешь, поймёшь», Михаил не имел привычки, от них с братом никогда не отмахивались. Ни отец, который несмотря на развод, уделял максимальное время детям, ни мама, вопреки сложному характеру, и уж точно ни бабушка.
