«Я купила в зоомагазине веревочную игрушку, – написала она. – Харли теперь с ней не расстается!»
Невольно улыбнувшись, я повернула ключ зажигания и выехала с парковки. Вечно мама покупает что-нибудь для Харли. Даже представить страшно, как она баловала бы внуков!
От неожиданной мысли брови взметнулись вверх. Все время, что мы были с Майлзом, мне и в голову не приходило заводить детей. Уж точно не с ним. Парень был порядочным эгоистом. Он не считался со мной и мог в последнюю минуту отменить наши планы ради замаячившей газетной сенсации, а когда я ему выговаривала, обвинял меня в отсутствии амбиций.
На самом деле амбиции у меня были. Просто я любила его сильнее, чем он меня, и ставила наши отношения превыше всего. Не так давно я наткнулась на упоминание о нем в одном из интернет-журналов, на которые подписывался Дуг. О Майлзе написали в разделе «Влиятельные люди», после того как его повысили до редактора новостей на телеканале в Мидленде.
Мы познакомились, когда Майлз работал репортером на региональной музыкальной радиостанции. Нас представила друг другу Фрэнсис на одной из своих домашних вечеринок. По-моему, она до сих пор себя за это винит.
Все закрутилось так стремительно, что не успела я опомниться, как начала регулярно ночевать в его квартире с видом на реку Клайд. Когда работа в рекламном агентстве меня окончательно достала и я согласилась на должность корреспондента в «Вестях Силвер-Несса», Майлз мое решение не одобрил.
«Провинциальная газетенка, – презрительно хмыкнул он. – Где твое честолюбие, Л.?»
Постепенно он стал вести все более популярные репортажи на радио и вменял мне, что возвращением в Силвер-Несс я спустила свою карьеру псу под хвост. В один заснеженный январский вечер за бутылкой кьянти он объявил, что ему предложили работу на телевидении в Мидленде. Так закончились наши отношения.
Помню, он взял мою руку, склонил голову набок, как ручной попугайчик, и поклялся, что будет любить меня вечно, но – ты же понимаешь! – упускать возможность прорваться на телевидение глупо.
В тот же вечер я наспех покидала в хозяйственную сумку вещи, которые оставляла в его квартире: зубную щетку, шампунь, дезодорант, пару смен белья, – и села в поезд. Всю дорогу по щекам текла тушь.
Я заставила себя встряхнуться, чтобы отогнать непрошеные мысли о Майлзе. Он больше не заслуживал места в моей голове.
«Одни зубы да прическа, – отозвался о нем папа вскоре после того, как мы расстались. – Он мне никогда не нравился. В нем глубины не больше, чем в луже».
Как всегда, в точку.
По пути я сочиняла, что сказать грозной даме, если та опять выйдет на вахту. Я не сильно надеялась ее разговорить. Она не проявила особой общительности при нашей первой встрече, и ничто не предвещало каких-либо улучшений на этот раз. Тем более она знала о моей профессии.
Мимо в дымке вечернего солнца проносились лужайки и грунтовые дорожки. В осенней прохладе шелестели и колыхались живые изгороди. Справа замелькали поля, а за ними лес, где я бегала за Харли. Кое-где на ветвях еще трепетали последние листья, с которыми деревья никак не желали расстаться.
Как и в прошлый раз, я поставила машину у края поляны для пикников и вышла, вспомнив, что до таинственного дома предстоял неблизкий путь через лес. Шагая по высокой траве с уверенностью, которой не чувствовала, я ни минуты не сомневалась, что мегера не захочет со мной говорить. И все же, как истинный журналист, я не могла сдаться, не попытавшись.
