Отец Женьки тем временем помогал мне передвигаться по дорожке, продолжая придерживать за талию, видимо, все же ожидая, что я грохнусь в обморок, ведя к своей машине, которую я узнала.
-Я отвезу тебя в больницу, - сказал он мне на ухо.
Тут как раз подоспел Женька, держа все нужное, и подал это отцу. Теперь я видела только ловкие манипуляции мужчины, который четкими движениями открыл перекись водорода, намочил полотенце и завернули мою руку в множество слоев махры.
«Какие красивые руки», - думала я в оцепенении, смотря на все это.
-Поля, садись на пассажирское место, - распорядился мужчина, но я не двигалась. - Поля! – чуть резче, даже почти прикрикнув, чтобы я отреагировала, произнес он, - садись! – приказал он таким голосом, что я на автомате стала двигаться в нужном направлении.
При этом он уже открыл мне дверцу, и я плюхнулась в его дорогую машину, держа полотенце, прижатое к руке.
Мне было трудно дышать, и я не понимала, от того это, что мне очень больно или от того, что я была рядом с ним. Как завороженная я смотрела только на свою обмотанную руку и вспоминала ощущение его прикосновений.
-Женя, все нормально. Я позвоню из больницы. Иди к гостям. Успокой всех, - приказал отец, - мы скоро вернемся.
Затем я скорее почувствовала, чем увидела, как он сел за руль, а после мужчина завел машину и под грохот открывающихся перед нами ворот, я услышала его слова:
-Как же вас так угораздило, Поля?
И в его тоне опять сквозило осуждение.
3. Глава 3
Мы ехали в больницу, а я, сжимая свою пораненную и окровавленную руку, почти не чувствовала боли от волнения, потому что мы были наедине. И вдруг поняла, что не могла сделать ничего более ужасного и удачного одновременно, чем то, что получилось независимо от меня. Ведь пока Женькин отец возился со мной и моей раной, то был весь мой. Такая мысль неожиданно придала сил, и тогда набралась смелости посмотреть внимательнее на сидящего рядом мужчину. А подняв глаза, тихо выдохнула.
«Все намного хуже, чем я думала», - тоскливо поняла в тот же момент, потому что он был идеален. Даже профиль совершенен, и мое сердце замерло в предательском восхищении. – «И это он еще даже не видела его толком», - подумалось вдруг, делая ситуацию еще более безнадежной.
И тут, словно специально, когда встали на красном сигнале светофора, мужчина повернулся ко мне лицом в анфас и посмотрел, а в его взгляде сквозила обеспокоенность.
У отца Женьки оказались темные, почти черные глаза, правильные черты лица, идеально очерченные губы, но без тени мягкости или женственности, а еще упрямый жесткий гладко выбритый подбородок. У меня закружилась голова от одного его взгляда. Замерев, рассматривала мужчину и отмечала, что все черты в чем-то казались слегка жесткими, особенно плотно сжатые сейчас губы. Но все вместе вызывало во мне трепет до дрожи в коленках. Во всей его внешности было что-то странно неуловимое, загадочное, что не могла понять, но от чего только сильнее замирало сердце. Для меня он было завораживающе красив и мужественен одновременно.
-Очень больно? – спросил мужчина своим бархатным голосом, внимательно изучая.
-Нет, - тихо произнесла в ответ, робея под твердым взглядом, хотя и не лишенном сострадания под впечатлением от того, как мужчина выглядит, - терпимо.
Тогда он отвернулся и неожиданно чуть резче выдохнул. Я подумала, что от того, как не вовремя порезалась.
