Иногда временными членами нашего негласного, но весьма влиятельного общества становятся и местные журналисты. Так, однажды утром во время просмотра новостей на телеканале «Юнион» я увидел кадры, сделанные в здании управления МЧС по Киевскому району – как раз туда привозят горожан во время эвакуации, а уже потом распределяют по временным жилищам.
У нас же толком и не было времени отработать внутри. А коллеги сняли очаровательного ребёнка, который в окружении спасателей рисует фломастером супергероя, плюс ещё какие-то синхроны. Пишу в социальных сетях знакомой ведущей «Юниона».
Захожу, что называется, сразу с козырей: «видел у вас только что картинку с очаровательным пацаном, которого вывезли из опасной зоны. Очень хочется её получить. Взамен предлагаю видео обстрелов в Макеевке; на Чапаева, 4, где все журналисты были, и кадры самой эвакуации из Киевского района. А то вы рассказываете обо всех этих событиях в эфире, а показать нечего.»
Понятное дело, думать долго над таким предложением коллегам не пришлось. Уже через несколько минут исходник сначала оказывается у меня, а потом сразу у всех остальных наших ребят. В тот момент у меня со Стасом были другие съёмки, и я даже подзабыл на время про видео с очаровательным мальчиком.
А потом один из коллег рассказывает, что родители юного героя – глухонемые, поэтому услышать свист летящих за окном мин они не могут. Ребёнок предупредил семью об опасности, и все вместе они благополучно спустились в подвал.
«Получается, супергерой, которого рисует школьник, – он сам. Я так и обыграл это в сюжете», – со светящимися от умиления глазами подводит итог товарищ. Иногда бывают ситуации, когда лучше не скажешь. В своём тексте мне остаётся только своровать использовать метафору коллеги.
«В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов прекрасных поступков», —
Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту».
Утром 25-го декабря 2016 года я просыпаюсь рано. На улице по-зимнему холодно. Даже на балкон нельзя выйти – сразу окна запотевают. Целый час лежу в кровати: просматриваю социальные сети; всевозможные сайты, приложения. Удивительно, как за это время я не натыкаюсь на главную новость того трагического дня. Её озвучивает мой оператор Стас, когда заходит ко мне в комнату: «борт Минобороны не выходит на связь».
После этой фразы, увы, уже многое становится ясно. В большой гостиной два дивана перед телевизором. Включив его, мы, как умалишённые, начинаем судорожно переключать каналы. Обложившись телефонами и планшетами, пытаемся узнать хоть какие-то подробности.
Везде одно и то же: самолёт вылетел из Чкаловского, приземлился на дозаправку в Сочи, затем отправился в Сирию, но в какой-то момент экипаж перестал выходить на связь. На борту находились сотрудники трёх съёмочных групп федеральных каналов: «Первого», «Звезды» и НТВ.
Стас берёт в руки телефон, набирает номер координации. Доброго утра в такой ситуации желать как минимум странно, поэтому мой друг задаёт очень короткий вопрос: «Кто?» «Лужецкий, Пестов, Толстов», – с тревогой отвечает сотрудница редакции на том конце провода. Для нас это звучит, как приговор.
С Михаилом Лужецким судьба свела нас на долгое время в одной программе. Миша – продюсер, но всегда хотел быть корреспондентом, работать в кадре. Такой шанс ему предоставился в самом начале боевых действий в Донбассе. Миша трудился достойно, храбро освещал самые страшные события. Все в редакции запомнили его сюжеты из осаждённого Славянска.
