Донна Ли. Рассказы и сказки для взрослых - страница 4

Однажды в далёком-предалёком царстве-государстве произошло событие, перевернувшее жизни многих жителей. Царь издал указ, запрещающий лгать.

Если человека уличали в большой лжи, в обмане в государственных масштабах – того сразу казнили, чтобы неповадно было обманывать народ и воровать из государственной казны. Если кого уличали в преднамеренной лжи среднего размера, его отвозили на необитаемый остров и там оставляли. А если кого замечали в малой лжи во спасение того, кому лгали – того не трогали.

Мудрецам той страны повелел царь провести исследование, мол, зачем вообще люди врут, обманывают? «И чтоб всё записали в манускрипты!»

Озаботились мудрецы – и такие открытия сделали!

Оказалось, что у лжи много градаций. Начиная с иллюзии лжи и самообмана до умышленной лжи огромных размеров с целью корысти.

– Как это – иллюзия обмана? – захотел узнать один мальчуган.

А у мудрецов на все градации было разъяснение.

– Иллюзия обмана – это когда человеку думается, что его обманывают. Ему говорят правду, а он не верит, потому что его так часто обманывали, что накопилась в нём тьма горечи и боли. Душа его закрылась серым облаком неверия, а ум всё видит с позиции жертвы, ждущей каждый раз подвоха.

– Ну, а тело? – спросил он. – Говорят же, что тело подсказывает.

– А тело-то от неверия пребывает в дискомфорте. Если приглядеться, то внутри там прячется напряжение, особо в груди и солнечном сплетении, плечики приспущены, лоб нахмуренный от мыслей мрачных, а глаза – тусклые. Потому что душа-то за облаком, вот пока и не светится огонёк в глазах. И что б человеку ни говорили, он не видит по-иному и не верит, пока серую тучу не прогонит. Сначала ж нужно на доверие настроиться, а потом тело слушать. Оно подсказывает только при правильном настрое. Ежели ты закрылся, разве подсказка пройдёт сквозь зажимы да затворы?

– А какая ещё бывает ложь? – расспрашивал мальчишка одного из мудрецов.

– Бывает ложь во спасение. Например, смертельно болеет человек, а ему про то не говорят, вселяют в него надежды всякие. Хорошо, если у хворающего силы есть: он верит подбадриваниям да мечтам своим – и поправляется! А у кого сил уже совсем нет, того полезнее спросить: «Как бы ты хотел перед Господом предстать – в мрачном и тусклом виде, или в свете благодарности за всё хорошее, что было в жизни?» Чтобы он осознанно выбрал, как уходить: в обиде, в злости, в желании мести, в сожалениях или всё-таки в благости? Потому как от этого его настроя будет зависеть этаж небес, на который он попадёт.

– А как быть с теми хитрецами на базаре, что зазывают, а сами некачественный товар втюхивают?

– Раньше с ними народ сам хорошо разбирался: поколачивали так, что потом слава дурная о том нечестивом купце по всему царству расходилась. А ежели сам царь про то узнавал, то обманщика везли на необитаемый остров. Пусть-ка там с обезьянами общается, раз не умеет видеть в каждом ближнем брата, а искру души своей не умеет в чистоте держать.

– А как люди жить-то привыкали без всякой лжи?

– А очень даже хорошо привыкали: всегда помнили о наказании и старались говорить то, что чувствуют и делать так, чтоб самому нравилось. Чтоб кривда не поселялась у них внутри. Продаёшь несвежее мясо – а ну-ка представь, что сам такое ешь, каково тебе?

Продаёшь одежду, шитую гнилыми нитками – представь, что купил себе такую радость, а она и омрачилась тут же, при первом размахе рук в пляске праздничной.