Донные Кишотки - страница 14

Сто девяносто… Вот уже и другой разворотик… Я когда медалисткой после очередной Олимпиады к папе на приём попала, он меня тоже во все стороны крутил. Даже на голову ставил. Так меня хотел, так хотел! Но против теста на ДНК ничего не мог поделать. Он принципиальный. Сам закон против инцеста подписал. И правильно! Столько затрат на производство потомства, а риск повышается. Куда их, потом, уродов-то девать?! Да я и сама кончила раза три под его взглядом. Он догадался. По голове погладил. «Дочка, – говорил, – ты моя, ненаглядная». Так и прилепилось: «дочка да дочка». А я ему: «папик да папик». Он к тому времени, судя по циркулярам в «комсомолке» уже за тысячу детей перешёл по рождаемости, а дочкой только меня признал. Пацаны – не в счет. Этих-то он вертел, как хотел. Да пользы мало. Ну, до профессора, может, кто-то и дослужится, если в пионеры не вступит… А так – пустые хлопоты… У мальчиков с интуицией проблемы…

Двести сорок два… А Йошка, получается, с ослюдом своим балуется?! Смелая девка! Но даже от меня могла скрыть…Она мудрая! Она своего Главлея сама себе в папики записала, без всякого теста. И на что он повёлся? Как раз на её интуицию. Кто ему про воду и облигации подсказал? Йошка, кто же ещё?.. А раньше?..

Она рассказывала, почему историю полюбила. За волшебные сказки. Что началось всё с Большого Взрыва. А до этого не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Потому что времени не существовало. А как взорвалось, всё разлетелось отовсюду и во все стороны. И начало сталкиваться, соединяться друг с другом и постепенно остывать. А для этого нужно время, вот оно и началось, как комочки появились. К комочкам другие комочки прилипали, и всё кружилось и неслось куда-то, всё дальше и шире. Остывало, замедлялось. Распределялось по галактикам, звёздным системам. А вокруг звёзд планеты завертелись, а вокруг планет – спутники. Большое начало удерживать вертящееся вокруг себя маленькое, маленькое – то, что ещё меньше. А уж совсем невидимое жило по прежним законам, будто этот Взрыв вчера только шандарахнул. Оно прошивало всё насквозь и грело то, что еще не успело остыть.

И на горячую еще землю сыпались метеориты, кометы, астероиды с будущей водой, и внутри земли сжимались камни и выдавливали воду. И было две воды. Верхняя вода, которая дала жизнь и воздух. И Нижняя вода, которая ждала своего часа. И наступил момент, что Верхней воды не стало хватать для жизни, и тогда жизнь и люди зарылись под землю, мечтая о Нижней воде, которой было вдесятеро больше, чем Верхней. И люди научились её добывать, но было уже поздно. Их великое размножение привело к эпидемиям, которые начали лишать их того, чем люди жили – органов чувств. А, теряя источники наслаждения жизнью, люди начали презирать саму жизнь и живущих рядом людей… И наступила Эра Водолеев. Наша Эра…

Триста двенадцать…Ох, Йошка, не зря она меня таскала на эти факультативы по истории воды… Там два препода толклись одновременно. Один призывал всё вспомнить, а другой – забыть. Первый кричал, что надо опираться на исторический опыт и учиться выживать, плодиться и размножаться, второй – что надо жить настоящим и что после смерти всё равно ничего никому уже не понадобится. И оба правы были. Кому верить? Оба – пьяницы, оба – полусумасшедшие. Один кричал: пора навести порядок, создать государство справедливости, чтобы всем воды поровну доставалось. Второй перекрикивал: и до чего нас все ваши прежние государства довели? До обезвоживания! Сидите, мол, и не ерепеньтесь. Допивайте, что осталось, и гори всё огнём! А, чтобы лучшим подольше прожить, наоборот, надо население худших сокращать.