– Благодарим за сотрудничество, – вежливо сказал Валериан, взяв инициативу в разговоре на себя. – Ваши сотрудники на месте?
– Перепуганные работники поспешили по домам сразу… – владелец ресторана запнулся и прочистил горло, – сразу после того, как за пострадавшими приехали служители правопорядка. Мне нужно обзвонить тех, кто был вчера на смене. Думаю, в течении часа все они будут здесь.
Я внимательно следил за собеседником, прислушиваясь к каждому его слову, каждому жесту, ловя малейшие намёки на неискренность. Он не избегал моего взгляда, как делают обычно лжецы, и его жестикуляции казались естественными, без суетливости, что часто выдает внутреннюю тревогу. Я не заметил в глазах мужчины страха или лжи. Скорее, печаль и отчаяние.
– У вас ведётся запись видеонаблюдения? – уточнил я, шагнув к главному залу ресторана.
– Конечно, – гордо заявил владелец. – Я проведу вас, а после обзвоню сотрудников.
Сидя в его кабинете, мы внимательно просматривали записи, безуспешно пытаясь найти зацепку. С каждой минутой рядом со мной Валериан расслаблялся, позабыв о недавнем страхе и неуверенности. Через какое-то время мне стало понятно, почему помощником назначили именно его. Молодой человек, несмотря на свою мальчишескую внешность, оказался гораздо более внимателен и дотошен, чем я ожидал. Честно говоря, его стремление принимать активное участие в расследовании меня удивило. Когда парень принялся за допрос, я понял, что его увлеченность точно могла бы быть полезной.
Инициативность Валериана позволила мне молча наблюдать за подозреваемыми во время допроса. Я ценил в сослуживцах решимость и вовлечённость. Несмотря на юный возраст, Валериан задавал правильные вопросы, подстраиваясь под характер каждого человека перед ним.
К миниатюрной пожилой женщине, работающей в тот вечер уборщицей, он обращался учтиво, но с откровенным подозрением, что злило её и заставляло пышно оправдываться. С тучным мужчиной, который подрабатывал вчера на складе, Валериан общался с уважением, играя роль доверчивого сына. Это льстило сотруднику, что и поспособствовало особому красноречию. Молодой горделивой официантке, которая была оскорблена самим фактом допроса, он не забывал делать комплименты, что постепенно расположило девушку к диалогу.
Темпераментом и характером каждый вошедший сотрудник отличался от предыдущего, но все как один не проявляли признаков причастности к убийству. Интегратор сканировал голоса работников на наличие дрожи, фиксировал напряжённость их мышц, отмечал странные непроизвольные движения и жесты, но по отдельности всё это не несло за собой того, что мы искали.
– Можно? – приоткрыв дверь, спросил молодой мужчина, по униформе которого было понятно, что он работал здесь поваром.
– Прошу, – сказал Валериан, приглашая его войти.
Я не спускал глаз с онемевшего мужчины, по жизненным показателям которого интегратор определил начавшуюся у него тахикардию. Я мог поклясться, что он страдал от головокружений, но вот как давно?
Было видно, что сотрудник пытался унять пробирающую его дрожь. Отвечая на вопросы Валериана, мужчина старался держать лицо, при этом обильно потея. Теряясь в собственных показаниях, он снова и снова задерживал дыхание, чтобы унять пульс и взять эмоции под контроль.
Как бы ужасно это ни звучало, я обрадовался, обнаружив того, кто либо был причастен к убийству, либо знал о нём больше, чем хотел показать. Мои плечи расслабились от облегчения. Я наконец-то нашел зацепку.
