– Понятно. Советую открывать курсы по выживанию на «большой земле», – осваиваясь с ролью спасителя человечества, начал распоряжаться я. – И чем раньше, тем лучше!
– Откроем, только уж и вы не подкачайте.
Только за дверью по дороге к Глаше до меня стало доходить, что произошло. Ничего себе, каникулы погулял. Мало того что попал неизвестно куда, чуть умом не тронулся, так еще семейное положение сменил и в спасители молодых козявинцев заделался. Хотя – назвался груздем, нечего на зеркало пенять, как говорится. Сейчас главное, чтоб Глаша нормально все восприняла.
Она ждала меня на пороге.
«Как с войны», – подумал я, видимо, все еще серфя по эпической волне.
– Пойдем, Аглая, нам надо многое обсудить. Да не бойся ты, все будет хорошо, – сказал я, видя ее растерянность и испуг, но вторую часть: «и мы поженимся» – решил пока не разглашать, боясь, что на фоне той информации, которую ей предстоит узнать, эффект от этого известия будет нулевой. Успею еще.
Ночь была долгая. Глаша, читая послание Михаила Семеновича, то охала, то восклицала, то смеялась, а закончив чтение, притихла и как бы нахохлилась, о чем-то размышляя. Я терпеливо ждал, пока она вернется в реальность, но, так и не дождавшись, решил ее растормошить. Присев на кровать, я обнял ее за плечи и с нарочитым оптимизмом спросил:
– Ну что, Глашенька, полетим?!
– Ох, Симочка, полетим! – она, неожиданно обхватив меня за шею, исступленно целуя, повалила на кровать.
Проснулся я оттого, что кто-то настойчиво тряс мое плечо:
– Вставай, всю галантность проспишь. Ждала кофе в постель, а тут сонный кобель, прости за рифму! Ты же не такой, быстро отправляйся варить кофе и чистить зубы.
– Давай ты сегодня зубы сваришь, может, научишься наконец, – сонно бормотал я, пытаясь натянуть одеяло на голову. – Мне еще карпа ловить.
– А слонопотама подстрелить не хочешь? Какой же ты грубый и неженственный спросонок, вставай, кому говорю. – Она пихнула меня двумя руками так, что я чуть не упал с кровати.
– Глаш, ты чего? – приподнявшись на локтях, я тупо наблюдал за начинающим наливаться краской лицом Нюши.
– Глаша? – угрожающе выдохнула она.
С кровати пришлось все-таки скатиться… Зато жив остался… Пока.
– Нюсечка, да мне тут кошмары снились, ничего личного, – тараторил я, уворачиваясь от подушек и отползая в сторону двери. – Ну реально – давай сядем, успокоимся, я тебе все расскажу.
– Сейчас ты у меня успокоишься, а я сяду, ну это не страшно, в состоянии аффекта много не дадут, – почти шипела она, обшаривая глазами комнату в поисках подходящего для данной ситуации аксессуара.
– Анна Борисовна, ну глупо же. Мы с тобой сколько встречаемся? Я хоть раз? Я же весь тут! Да разве можно – тебе?
Воспользовавшись моментом, я выскользнул из комнаты, закрыл дверь и придавил ее плечом. Но, похоже, в этом уже не было необходимости.
За дверью послышались всхлипывания:
– Сволочь, вот сволочь, и все, я что, хуже Глаши? Я пальцем пошевелю, пол-института на четвереньках приползет, включая декана. Да у меня контракт с модельным агентством, да я в Англии стажировалась. А ты кто такой, сволочь?!!
Надо вылезать, пока она себя хвалит, когда жалеть начнет, будет поздно.
– В некотором роде мы все не без греха, но сейчас, Нюсь, правда не виноват, – я робко высунулся из-за двери. – Переутомился, наверное, вот и снится всякое. Ты же само совершенство. Не слишком умен, но не до такой же степени. Нюсечка, я же в твоем присутствии ни одного предмета женского рода не замечаю, – для убедительности, сделав шаг в комнату, я стукнулся головой о дверь так, что она полностью открылась. Вот – дверь не заметил, все из-за тебя.
