– Хорошо выглядишь, – сказала я, посмотрев на его новую кожаную куртку. – Где Брендон?
– Собирается прокатиться с Рэном, – ответил он. – А зачем он тебе?
Я вздохнула.
– Да так.
Ник прищурил глаза.
– Что с настроением?
Я пробубнила что-то невнятное и отвела глаза: откровенничать ни с кем не хотелось.
Парень пытался развеселить меня, рассказывая смешную историю, и у него это почти получилось – я не могла сдерживать улыбку, а через несколько минут началось шоу. Брендон и Рэн давно борются за почетное третье место, и это был завершающий этап. Я разозлилась на себя за то, что думаю лишь о своих проблемах, и выкинула из головы несостоявшуюся гонку, полностью сконцентрировавшись на происходящем. Черный «Мерседес» и красный «БМВ» рванули вперед, как только раздался стартовый гудок. Я сжимала кулаки, наблюдая за тем, как иномарки совершают сложные маневры, на значительной скорости вписываются в крутые повороты, стремясь к лидерству. Последний круг… сложный поворот… «БМВ» Брендона чуть не съехала с трассы, значительно отстала от машины соперника. Зрители замерли в напряжении, тишину прорезали лишь звук мотора и звонкий скрип колес.
– Давай… – шептала я, смотря на разгоняющуюся красную машину. – Ты сможешь, сможешь!
Брендон поравнялся с Рэном, а затем… обогнал его! Он сделал это за несколько метров до финишной черты и стал победителем!
Я подпрыгнула, подняв руки вверх, и радостно закричала – за мной закричали все.
Это событие мы с Брендоном, Ником и еще несколькими ребятами праздновали в пригородном кафе – заведение не высшего класса, но вино там хорошее. Через полчаса возлюбленный моей лучшей подруги вспомнил о предстоящем свидании и попрощался со всеми. А я осталась. Осталась и праздновала победу друга: пила красное вино и мартини, смеялась и шутила с ребятами. Шон Уайт, не появившийся на гонках именно в тот момент, когда я так ждала этого, был забыт.
До дома на моей же машине меня довез Ник, который, к всеобщему удивлению, единственный из всех присутствующих не притрагивался к алкоголю, сказал, что не позволит мне сесть за руль в таком состоянии, а свой автомобиль заберет завтра.
На пороге меня встретила мама с каменной маской на лице. Я подумала, она начнет читать мне мораль о том, что порядочные девушки не приходят домой в два часа ночи, да еще и под градусом, но… она почему-то молчала. Меня пугал ее мутный взгляд, чуть сжатые губы, опущенные брови. За те несколько секунд, которые мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, я поняла: случилось что-то очень плохое. Так мама смотрела на меня лишь раз: перед тем, как сообщить о смерти дедушки.
– Лиззи… – не своим голосом произнесла наконец она. – Час назад Еву обнаружили мертвой.
Эти слова вонзились в сердце острым кинжалом, обрушились потоком ледяной воды, отдались болью в каждой клеточке тела…
Мама хотела сказать что-то еще, но я не дала ей сделать этого.
– Нет! – закричала я, потом добавила осипшим, дрожащим голосом: – Ты что-то перепутала… это была не Ева… кто-то другой…
Жестокая реальность придавила меня всей своей тяжестью. Умом я понимала, что произошло, но осознавать это не хотела.
– Не Ева… слышишь, мама? Это была не она.
Я снова ощущаю боль, которая сразила меня в ту минуту, и отчаянную надежду, меня охватывает тягостное и мучительное чувство одиночества.
– Лиз, – такой знакомый и родной голос возвращает меня в реальность. – И давно ты участвуешь в уличных гонках?
