# # #
– Как мне это надоело! – Гремлин повернулся в седле, пошарил под попоной и вытащил из-под нее плоскую стеклянную бутыль темного стекла. Опрокинул ее донышком вверх над губами, вытянутыми в трубочку. На язык упала тяжела жгучая капля. Одна. Вторая. Грем тряхнул бутылку раз, другой – тщетно.
– Дьявол! – Ругнулся Грем и с размаху швырнул бутылку о скалы.
Она брызнула блестками в стороны, лишь горлышко, крутанувшись, подскочило вверх и, перелетев через тропу, тихо тренькая, исчезло в пропасти. Грем проводил его взглядом и горестно опустил голову. Патрули выматывали до полного изнеможения. Ему, человеку порывистому, общительному, сторожкая тишина и безлюдье горных троп были не по душе.
– У-у-у-у! – Тоскливо завыл Грем, и эхо подхватило его голос и понесло от скалы к скале. Утащило в ущелье и оставило там. Лошадь повернула голову, скосила лиловый глаз на всадника и сочувственно всхрапнула.
– Много ты понимаешь… – Презрительно вытянул губы Грем. Лошадь отвернулась.
– Нет! – Настаивал Грем. Остановил лошадь и поводом развернул так, чтобы видеть ее морду.
– Ты думаешь, только тебе тяжело?
Лошадь поскребла зубами удила. Мотнула головой.
– Да откуда тебе знать?! – Рявкнул Грем. – Я тоже устал! Мне тоже эти горы вот уже где! – Грем рубанул ребром ладони себя по горлу. – Во-о-о-от они у меня где!
Он ослабил повод, и лошадь, опустив голову, принялась вынюхивать камни в поисках случайно пробившегося зеленого ростка.
– За то, что ты меня возишь, я тебя кормлю, пою, от дождя и мороза укрываю. Нет ты скажи! – Снова потянул повод Гремлин. – Скажи мне прямо! Плохо тебе живется?!
Лошадь недоуменно молчала, лишь смаргивала осторожно, когда мелкая мошкара слишком настойчиво забивалась в глаза.
– Чего молчишь? А-а-а, да пошла ты… – Разобиделся Гремлин.
Соскочил с седла и пошел пешком вдоль тропы. Брошенное хозяином животное привычно потянулась следом. Грем ускорил шаги, но лошадь не отставала. Грем, набычившись, развернулся и заорал что есть мочи.
– Ну что тебе от меня надо? А? Что?
Лошадь мотнула мордой и преданно уставилась в глаза хозяину.
– Стыдно? – Рявкнул Грем.
Лошадь опустила голову. Чутко застригла ушами, заперебирала копытами. Кто-то приближался, но Гремлин расценил поведение своего боевого товарища иначе.
– Так–то вот!
Он лихо вскочил в седло и сжал пятками бока лошади. Она встала на дыбы, но не сдвинулась с места. Сильно потянула удила и снова опустила голову к тропе. Теперь забеспокоился и всадник.
– Что? Что там такое?
Гремлин рванул из чересседельника меч, воткнул его в ножны. Отцепил щит и перекинул за спину. Поскольку лошадь идти отказывалась, спешился и двинулся по тропе пешком до ближайшего поворота. Перекинул на ходу из-за спины щит. Вытащил из ножен оружие. Кто бы там ни был, лучше быть готовым к самому худшему.
Но, в природной нетерпеливости, дожидаться появления чужака он не стал. Вышел навстречу и пропустил неожиданную атаку. Незнакомец, словно ожидавший Грема, ринулся вперед, готовый в замахе разрубить зазевавшегося вояку надвое.
Удар пришелся на левый наплечник. Он был сделан из обычной меди и не выдержал. Рассеченный узким клинком с начертанными на нем какими-то древними рунами, он не смог достойно защитить руку, удерживающую щит. Из косой раны брызнула кровь. Но все-таки наплечник сделал рану не столь значительной, и Грем еще мог владеть щитом. Он парировал удар и отскочил на полшага. Вскинул щит и отбил нападение снова. Враг был силен и необычен. Странные доспехи. Странное оружие. Таких Грем еще не видел. Его короткий римский меч, такой удобный в бою на короткой дистанции, на той дистанции, которую ему предложил этот страшный воин, мало что значил.
