– Боря, я же понимаю, что ты неспроста меня отвёз к Степанычу и бухал со мной неделю, и теперь стараешься, чтобы я один не оставался… И про причину знаешь, хотя ни разу о ней не заговорил. Спасибо тебе.
– Мне? Я скажу, хотя обещал не говорить. Это Катя послала меня за тобой…
После небольшой паузы Борис продолжил:
– Я считаю, что женщин надо прощать всегда: любимых и нелюбимых, порядочных и не очень, добрых и не очень.
– Эх, Боря, не угадал ты. Я себя простить не могу.
Молчат.
– Подъезжаем. Я свою встречу, тебе позвоню и поедем обратно.
– Нет, я остаюсь, мне и завтра надо.
Выходят из машины.
– Мы еще увидимся?
– Да, еще неделю здесь буду. Бывай.
Олег с директором и его секретарем-ассистентом Еленой вечером вышли из филиала. Директору позвонили из дома.
– Уже иду… грей. Извините, я вас покидаю.
Олег ее провожал. Они остановились у подъезда, на первом этаже кафе.
– Здесь я живу…
Олег взглянул на нее и все понял.
– Зайдем в кафе?
Она улыбнулась:
– Совсем не обязательно.
– Я сейчас…
Он зашел, выбрал бутылку вина, поднялись к ней…
Секс с ней ему был нужен не больше, чем с девочками у Бориса, но… возвращаться в Озёрск не хотелось. Елена выставила вазочку с конфетами, апельсины, достала бокалы и включила кофеварку. Заметила взгляд, брошенный на фото ребенка на стене.
– Дочка. Ее нет уже пять лет…. Замужем не была. Я… уже не рожу.
Сказано было спокойно. Он взглянул с сочувствием и… с уважением:
– Прости…
Потом соблюли типовой этикет: бокал вина, кофе, душ. Он едва успел встать под струю, как она вошла, скинула халат, шагнула в кабину. Тренированное тело спортсменки, маленькие тугие груди, выбритый пах. Она деловито исполнила «оральную прелюдию»…
…Елена проснулась первой, прошлась по нему рукой. Олег проснулся, улыбнулся:
– Утренний секс короткий.
– Зато, говорят, полезный!
Перебралась на него…
Олег заметил, что она за ним наблюдает, и вообще было впечатление, что для нее вид процесса не менее привлекателен, чем сам процесс. Это ему не нравилось…
За кофе Елена накрыла его руку своей:
– Все обойдётся, Олег
– Ты о чем?
– Мне показалось, что ты все время думал о другой.
– И каково это ощущать?
– Для жены, наверное, было бы горько, а мне-то что. Приезжай, когда сможешь.
Улыбнулась.
20 января
Малыгин провел захват запасной базы, часть оборудования оставлена, работники сбежали.
Тайсон в бешенстве позвонил Уткину.
– Ты что творишь, мент! Стучишь за два часа до шмона, еле успели унести, что полегче и работяг отогнать!
– Да я сам не знал до команды! Долгих собрал группу сразу после чьего-то звонка, наверняка Влад, он пару дней назад тут был, оставался с Долгих наедине долго.
– Мутные вы все. Повидаться надо, самое время заполучить ту вещичку, которую ты обещал.
– Принесу. А ты не забудь про конвертик…
…Долгих звонит Серовой.
– Спешу доложить, Екатерина Матвеевна. База, где дурь варили, разгромлена, и три-четыре месяца наркотик будет только привозной.
– Поздравляю. А чем привозной хуже?
– Он не хуже, он дороже и люди будут новые. Неопытные, или не местные, значит, более заметные. Это облегчит нам работу.
– Мне люди пишут, больше этой дряни стало.
– Я Вам уже говорил, что это борьба с переменным успехом.
Положил трубку с гримасой:
«Общаться с сукой противно, но приходится»…
Впервые после аварии Миша Бойко встретился с Катей. Легкий поцелуй.
– Прости нас, раньше не получилось, клиника, реабилитация в Германии.
– Как дочка?
