– Джек? Это ты? – миссис Стюарт выглянула из кухни, услышав, как он хлопнул входной дверью. – А ты разве не должен быть на работе?
– Эм-м, – Джек замер на месте. Он не догадался сочинить отговорку заранее, а теперь не мог придумать достоверную ложь. – Я бросил работу.
– Вот как? – миссис Стюарт вышла ему навстречу и встала в одну из своих излюбленных поз, которая обычно не предвещала ничего хорошего. Руки скрещены на груди, губы поджаты, идеальная осанка. Вопросов она больше не задавала. Просто всем своим видом показывала, что ждёт объяснений.
– Мне казалось, тебе не нравилось, что я работал на почте, – сказал Джек. Он нервничал. Но вовсе не из-за разговора с матерью, а из-за того, что ребята уже наверняка ждали его в зале, и ему очень не хотелось подводить их в первый же день.
– И ты не хочешь объяснить, почему вдруг решил уволиться? – спросила миссис Стюарт.
Джек вздохнул. Не без удивления он осознавал, что единственное, о чём беспокоился – так это о том, что может опоздать на важную встречу из-за дурацкого разговора!
– Я заработал на гитару, – сказал Джек и чуть передёрнул плечами. В глазах миссис Стюарт этот жест выглядел так, будто он хотел от неё отделаться и вообще не считал нужным больше ни в чём перед ней отчитываться.
– И на что ты собираешься тратить свободное время?
– На гитару, – нетерпеливо сказал Джек и посмотрел на часы.
– Джек Винсент Стюарт, какое право ты имеешь разговаривать со мной в таком тоне? – миссис Стюарт сурово сдвинула брови. Ей совершенно не нравилось, как за последние несколько месяцев изменился её сын. Она привыкла видеть в нём послушного ребёнка, не смевшего сказать ей слова поперёк и уж тем более проявлять инициативу. И вдруг он перестал быть этим легко манипулируемым мальчиком!
– В каком таком? – Джек начинал терять терпение. Он действительно не понимал, что в его голосе могло не понравиться матери, но больше всего он боялся, что Роберт решит будто Джек безответственный сопляк, неспособный держать обещания.
– Джек, не дерзи!
– Я и не…
– Ты совершенно отбился от рук! Возомнил себя взрослым, но ведёшь себя как несмышлёный избалованный малыш! Думаешь только о себе и собственных прихотях!
Джека захлестнуло негодование. Он не заслуживал этих обвинений – ведь его увлечение гитарой не шло в ущерб его учёбе или привычным домашним обязанностям. Он вдруг понял, что именно на самом деле не устраивало его мать. Удивительно, как он не замечал раньше, насколько ей было важно его повиновение, безропотное и беспрекословное. А то, что её ребёнок повзрослел и начал сам принимать решения, выводило её из себя.
– Мне надо идти, – процедил Джек сквозь стиснутые зубы.
– Ты никуда не пойдёшь! – миссис Стюарт побледнела, её губы дрогнули от возмущения.
– Извини, мам. Я люблю тебя. Но мне надо идти, – Джек решительно прошёл мимо неё к лестнице и не обернулся, когда она несколько раз окрикнула его по имени.
Джек поднялся в свою комнату и взял гитару. Он разрывался между обязательствами перед ребятами из «Воротничков», собственным желанием поступить по-своему и уверенностью в своей правоте с одной стороны, и угрызениями совести и чувством вины, к которому его приучили с детства, с другой. Но мечта перевесила чашу весов. Он хотел быть музыкантом. Остальное значения не имело.
