– Не могли мы раньше, понимаешь? Дела были, отец, дела…
– Все, – развел руками Семен Тимофеевич, – ситуация изменилась.
– Что значит, «все»? – спросил все тот же человек, усаживаясь на лавку, которая тяжело заскрипела под ним.
– Я туда давеча хаживал, Калита, – словно извиняясь, вздохнул Семен Тимофеевич. – Закрылась Дыра. Закрылась.
Он так и сказал: Дыра! Костя сразу понял, что о таком говорят только с придыханием и с заглавной буквы, и никак по-другому.
Он лежал за печкой, в закутке, за ситцевой занавеской. На ее поверхности отражались тени нескольких высоких и плечистых людей, которые, рассаживаясь вокруг стола, бряцали оружием, топали сапогами и громогласно разговаривали. Травили анекдоты – в основном, о хитром черном сталкере, который выходил сухим из воды в любой ситуации. В ходу были выражения «ложка черного сталкера», «знак черного сталкера», «фляжка черного сталкера».
– Ну что, давай тогда карту?! – предложил Калита.
– Сейчас, – отозвался Семен Тимофеевич.
– А кто у тебя здесь? – спросил кто-то и отдернул занавеску. – «Турист»?
Костя невольно приподнялся. Вошедшие уставились на него так, словно он был инопланетянином. В избе повисла тишина.
– Журналист, – ответил Семен Тимофеевич так, словно нашел не человека, а щенка. – На болоте лежал.
– Я же говорю, «турист», – бросил кто-то.
– Так это из-за тебя сегодня сыр-бор? – спросил Калита, с любопытством глядя на Костю. – Все КПП на уши поставлены. БЛА[2] запустили. Нам на хвост упали. Едва ушли.
Рядом с ним на столе возвышался зеленый шлем с зеленоватым забралом. А сам он был в мягкой броне типа «булат». Такую броню Костя видел всего один раз, на закрытой выставке в Туле. Было это полгода назад, тогда эта броня считалась экспериментальной. Теперь она будто бы пошла в войска. Остальные были одеты кто во что: двое – в кевлар, усиленный стальными пластинами, один – в зеленый траварон, другой – в аромидную форму, еще один – в простую армейскую камуфляжку. И вооружение серьезное: от «калашей» всех типов, с подствольниками и без них, до одного девятимиллиметрового «винтореза», ручного пулемета ПКМ, кассетного гранатомета РГ-6 и шести «мух», небрежно сваленных в угол. А рядом с самым здоровым – Куоркисом – стоял, прислоненный к стенке, еще один гранатомет, но побольше – РПГ-27. У печи горой были сложены рюкзаки – с ковриками, спальниками и накомарниками.
– Наверное, – согласился Костя и осторожно сел на топчане, прислушиваясь к себе.
Самое удивительное заключалось в том, что тело совершенно не болело. Ну разве что ступня правой ноги, которую он подвывихнул. А вот в голове еще звенело. Но это от слабости. Костя невольно посмотрел, что накрыто на столе, и облизнулся.
– Кто за тобой бегал? – шесть пар глаз вопросительно уставились на него.
Костя хотел рассказать, что фашисты из прошлого, а потом решил, что это прозвучит дико. Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. А уж их брат телевизионщик обязательно раструбил бы на весь мир. Поэтому говорить о фашистах из прошлого было нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Бандюги какие-нибудь из прошлого?.. – словно угадал Калита.
– Ну говори! Говори! – подтолкнул кто-то в бок.
– Что-то вроде этого… – смущенно пробормотал Костя.
– Нет, так парень, не пойдет, – заверил его Калита. – Иди сюда и расскажи подробно, но без фанатизма.
