– Знаю, знаю, – закивал Владимир Иванович. – Нечто среднее. Вот как я для вас. Или как вы для меня. И не обижайтесь, не стоит. Это не так уж плохо.
Тамара и Настя не обиделись, но меж собой стали звать его Нечто среднее.
– Что-то Нечто среднее нынче был невесел, – говорила Тамара, укладываясь спать.
– Пиво за обедом было несвежее, – говорила Настя.
И обе смеялись.
* * *
Чувствуя, как остывает песок, Владимир Иванович переворачивался со спины на бок и спрашивал:
– Ну и как? Будет рейс на Стокгольм или отменили?
– Посмотрим, – говорила Тамара.
– Будет, – говорила Настя.
Замолкнув, они напряженно глядели в пустое небо.
Наконец в небе появлялась белая точка. Медленно и упорно она ползла в сторону моря. Стоило сощурить глаза – и точка становилась крестиком. На невидимой прозрачной нити крестик тянул за собой белый рыхлый хвост.
– Млечный Путь, – говорила Тамара.
– Инверсионная линия, – поправлял всезнающий Владимир Иванович.
– На кефир похоже, – говорила Настя.
Пересекая море, хвост подползал к горизонту.
– И на что он вам сдался, этот Стокгольм? – пожимал плечами Владимир Иванович. – Во-первых, там сухой закон.
Тамара и Настя привыкли к белой линии, привыкли следить, как расплывается она в небе, и решили однажды, что этот высокий-высокий самолет летит на Стокгольм, поскольку, по всеобщему убеждению, ближайшим населенным пунктом за морем был Стокгольм. А еще они привыкли строить догадки: кто летит этим рейсом, что разносит на обед белозубая стюардесса, какая музыка тихо наигрывает в динамиках салона.
Это, наверное, очень хорошо: расслабившись в мягком кресле, отстегнув ремни и слушая тихую музыку, глазеть в иллюминатор на стальную поверхность моря, по которой скользит крошечная тень самолета. Хорошо замереть, закрыть глаза и затаить дыхание, когда самолет пойдет на посадку. Хорошо, наверное, выйдя на шумную площадь перед аэропортом, размять ноги и расправить плечи, поймать такси и поехать, глазея по сторонам и вдыхая незнакомые запахи незнакомого города.
Куда поехать и зачем, этого Тамара и Настя никак не могли согласовать. Насте хотелось в кино или на фигурное катание. Обстоятельная Тамара считала, что прежде всего необходимо найти гостиницу, где можно отдохнуть с дороги, легко поужинать и освежиться в сауне и бассейне. Затем следует осмотреть достопримечательности, заскочить на рынок – просто так, из любопытства, – и заглянуть в канцтовары, нет ли там хорошей копирки, после чего, пожалуй, можно и в кино.
В конце концов им становилось стыдно, что догадки их столь однообразны и скучны, что фантазия их столь убога. Устыдившись, Настя думала о своем несовершенстве, а Тамара о том, о чем и вовсе не следовало думать: о работе, которая поджидает ее в Москве.
Как-то Настя прочла и пересказала Тамаре один шведский детектив, очень смешной. Там глупые, неуклюжие полицейские никак не могут поймать грабителей банка, таких же глупых и неуклюжих, которые совсем не заботятся о конспирации и прожигают жизнь в открытую, самым нелепым образом.
А если так, то отчего же, взяв такси и легко поужинав в гостинице, не ограбить какой-нибудь банк? Ну а потом, после всевозможных перипетий (они каждый вечер придумывали новые перипетии), купить катер, завести мотор и на полном ходу рвануть в открытое море: Тамара пытается справиться со штурвалом, а Настя стоит на корме и охапками разбрасывает деньги – радужные купюры разлетаются, как стаи чаек, парят на ветру и падают в волны на глазах у изумленных шведов.
