Мы платим по долгам иной войны,
Еще одну затеяв между делом.
И нервы, как клинки, обнажены,
И струны отливают черно-белым,
И нервы, как клинки, обнажены…
Мы платим по долгам иной войны.
Во времени затерянных солдат,
Следящих, чтобы время не пропало,
Из пламени вернувшихся назад,
Таких, как мы, наверное, немало —
Из пламени вернувшихся назад
Во времени затерянных солдат.
Нас держит время тверже якорей,
Опять забыв перевернуть страницы.
Мы – пленники несбывшихся морей,
Глаза в глаза – как в старые бойницы…
Мы – пленники несбывшихся морей,
Нас держит время тверже якорей.
Мы платим по долгам иной войны,
Не ведая, чем эта обернется.
Не нам искать могильной тишины,
Нам нынче выжить, видимо, придется…
Не нам искать могильной тишины —
Мы платим по долгам иной войны.1 Анади тяжело вздохнула.
– Да… Война закончилась, вроде бы, а долги остались, – тихо произнесла она. – И никуда нам от них не деться.
– Что ты имеешь в виду? – Рэй заглянул ей в глаза и внутренне содрогнулся, такая смертельная тоска блеснула в их глубине.
– Так, мысли вслух, извини. Расплатись, и пойдём отсюда поскорее.
– Расстроилась?
– Немного. Дело не в этом. Я что-то чувствую, и нам лучше убраться, пока не поздно.
Проходя мимо твилеки в очках, девушка легонько прикоснулась к её плечу. Тёмные стёкла не позволяли разглядеть подробностей, но по тому, как та подалась вперёд, Рэй понял, что она провожает его спутницу пристальным взглядом обожжённых глаз. А в дверях их обоих чуть не сбил с ног крупный коротко стриженый мужчина, спешивший войти больше, чем они – выйти. Квин успел встать между ним и спутницей, чтобы незнакомец не толкнул её ненароком, и скользящий тычок плечом принял на себя.
– Гляди, куда прёшь, ранкор-недоросток! – буркнул он вслед мужчине. – Пьяный, что ли, или под глиттером??
– Идём же, хатт побери! – Анади сердито потянула его за локоть в сторону. Как раз вовремя, потому что в ресторан спешила ещё одна группа посетителей, на этот раз – молодые парни, шесть человек, все рослые, спортивные и чем-то неуловимо друг на друга похожие. Рэй в тот момент не понял, что именно объединяло их. То ли осанка, то ли походка, то ли выражение лиц – какое-то нехорошее горячечное веселье, мрачноватый блеск глаз и одинаково наклонённые вперёд головы.
– Что-то затевается, – сказал Рэй спутнице. Она лишь досадливо тряхнула головой, стараясь максимально ускорить шаги. Но не успела. Давешние юнцы вывалились обратно на улицу, таща того самого крупного мужчину. Швырнули на пермакрит тротуара и принялись пинать вшестером.
– Вы что творите, засранцы?? – возмутился Квин, забыв, что минуту назад сам готов был двинуть этому человеку в ухо. Отшвырнул одного юнца, съездил по черепу второму, так что тот повалился. И лишь тогда увидел приколотые у кого на груди, у кого на вороте значки: серебряная имперская «шестерня» в окружении трёх чёрных крюков, похожих на древний инструмент для резки травы на сено. Вот хаттская жизнь, это же югенды! В руках одного из членов молодёжной организации COMPNOR свистнула шоковая дубинка. Рэй отбил удар, сумев не коснуться опасного наконечника. Зато четвёртому юнцу заряд дубинки достался по полной программе. На ногах оставалось трое… нет, уже снова четверо, первый сбитый с ног успел вскочить. Ничего, справлялись и не с таким! Квин ударил одного головой, как вдруг почувствовал, что ему нечем дышать. Будто широкая лента обвилась вокруг шеи, сдавливая её. Рука сама дёрнулась к горлу, чтобы сорвать удавку, но её не существовало! Что за…
