– Не спи, – говорит Диего и засаживает особенно резко, так что я вскрикиваю от боли.
– Эй, не надо так.
Он тяжело дышит и сопровождает каждое слово выдохом и ударом.
– Ты. Будешь. Просить. Сделать так. Еще.
Меня заводит, как он это говорит.
– А ты наглый сукин сын.
– А ты дерзкая сука. – Он кусает мои губы – не больно, но чувствительно. – Любишь, когда с тобой по-жесткому, bruja?
– Люблю… по-разному люблю…
Мы кончаем одновременно. Диего предупреждает, что собирается спустить, но это и так ясно: он долбит, как сумасшедший. Я догоняю, и мы кричим друг другу в открытые рты, я запускаю ногти глубоко в плечи Диего, он стонет от боли и вжимает меня глубже в стену. Его член вздрагивает несколько раз и обмякает. Диего опускает меня на землю, но не отходит, по-прежнему стоит очень близко. Мы переводим дыхание и смотрим друг на друга с вызовом, нагло усмехаясь. Я тебя сделала? Ты меня сделал? У нас обоих на языке вертятся определенные вопросы, но стоит ли их задавать?
Я рискую.
– И часто вы с Серхио так делаете? – интересуюсь я. – Он вообще в курсе, или ты крысятничаешь?
– В курсе. Не первый раз. А ты часто даешь двоим за одну ночь?
– Первый раз.
– И тебе понравилось?
– Да.
Диего шепчет мне на ухо, покусывая мочку и касаясь раковины языком: «Ты грязная шлюха…". Звучит как комплимент. Больше он не говорит ни слова, но и не отпускает меня. Я поощряю его:
– Ну, спроси, я же вижу, ты хочешь.
Диего молчит, но по лицу можно прочитать: «скажи сама, ты знаешь, что я хочу знать». Я решаю быть честной, хотя он, конечно, мне не поверит.
– Ответ такой: вообще без разницы. Разве что с Серхио я была более пьяная, чем с тобой. Разница всегда только во мне, врубаешься? Я – постоянная величина; те, кто меня ебет, – всего лишь переменные.
– Я и не ожидал, что ты скажешь правду. Ещё ни одна не ответила прямо.
– А ты не думал, что прямого ответа на этот вопрос может не быть?
– Ты сама не хочешь знать, кто мне понравился больше?
Я упираюсь ладонями в грудь Диего, отстраняя его от себя.
– Нет, не хочу. Пизда есть пизда. – Я не могу удержаться от глубокого зевка. – Пойдём спать.
Он быстро целует, а скорее даже кусает меня в шею.
– Утром повторим?
До утра осталось несколько часов. Я отпираю дверь ванной и прислушиваюсь.
– Что это?
Мы с Диего переглядываемся. Когда я понимаю, что за звуки раздаются из комнаты, мои глаза расширяются.
– Они же не…
Диего смеётся.
– Именно, mija, именно. Тише, не будем им мешать.
Мы проскальзываем в комнату. Моя кровать пуста, зато на соседней происходит бурное движение. Слышится тяжёлое дыхание и влажные хлопки. Пахнет пóтом и ёблей. Наше появление остаётся незамеченным. Мы забираемся в мою постель, Диего обнимает меня сзади и шепчет:
– Будет трудно заснуть. Может, ещё разок?
Я закатываю глаза.
– У тебя встанет?
– Возьмешь в рот – встанет.
– Нет уж. Давай спать. У тебя завтра самолёт.
***
Утром мы все выглядим как дерьмо – невыспавшееся, опухшее, бледное, обезвоженное дерьмо. Есть не хочется, но мы заталкиваем в себя по паре бутербродов, запиваем минералкой. Велик соблазн распечатать пару мини-бутылочек, которые, благодаря Душанке, у нас никогда не переводятся, но я знаю, что будет только хуже. Диего клянется, что сейчас блеванет; я притаскиваю из ванной таз – хозяйский, конечно; зачем в наше время нужен жестяной таз? Только затем, чтобы в него наблевать. Серхио скрывается в ванной и залипает там минут на пятнадцать, Душанка стучит в дверь, орёт, перекрикивая шум воды: «Ты живой?». Сразу понятно, кто кому больше понравился прошлой ночью. Произошедшее мы не обсуждаем.
