– Уже пять… Когда спрашивала в последний раз, было два… – меланхолично отозвалась Моника.
– Пятый, – Максим самодовольно расправил плечи – наркоша, мудак по жизни, возможно мелкий вор и совершенно точно насильник, как минимум дважды. На него были заявления, но ходу им не дали. Ох и долго все же я за ним следил…
– Молодец, одним мудаком меньше, осталось восемь миллиардов, – скептично высказался Гриша.
– На земле меньше…
– Ну скоро будет, – отмахнулся тот.
– Как это было? – Моника не скрывала своей заинтересованности. – Были проблемы? Что с телом сделал?
– Не наседай. – Максим гордился, действительно гордился своими убийствами, но рассказывать такие детали… как про анальный секс с бабушкой говорить. – От тела избавился, гниет глубоко в лесу под землей. Остальное – тонкости.
– Ну пожалуйста, – снова начал Гриша – убил ты насильника, так их миллионы, если не миллиарды…
– Ой, не надо! Про статистику я не меньше тебя знаю! – отмахнулся Максим – Я не обманываюсь: я не герой, и у меня нет великого замысла крестового похода против мудаков, нет. Я сам тот еще мудила! – Максим неожиданно оживленно подскочил и начал ходить кругами по залу. – Я ведь сам убийца и конченый садист! Я мудак не только с жертвами, но и в быту! Я эгоистичен, самовлюблен, самоуверен, да и попросту почти что лишен сострадания! Типичный портрет психопата!
– Это мы знаем, – Гриша улыбался – Но ты, как мне кажется, ведешь к чему-то.
– Веду я к тому, сударь, – Макс так же внезапно остыл и вернулся на свое место – что я не обманываю ни себя, ни вас. Я убиваю ради себя любимого, не более. Никакой великой миссии, никаких трех серий против коммунизма, национализма и чумы.
– Если бы убежденность выражалось в сантиметрах, тебе бы позавидовал слон! – Гриша возвел глаза к потолку
– Что правда то правда, – Максим почесал затылок – но неужели я не прав.
– Ну… – Гриша злорадно потер ладони.
– Прежде чем начнешь меня воспитывать, я неожиданно отвлеку тебя пакетом марихуаны. От моего знакомого.
– Сколько? – Гриша по-деловому собрался.
Макс не в первый раз сбывал ему награбленное с «знакомых», как он их называл. А награбленное всегда бывало.
– Тысяч на сорок. Сорт не первый, но, тысяч на сорок.
– Ооо! – настроение Гриши поднялось до небес. – Живем и очень даже!
– Как скоро продашь?
– Пройдусь по однокурсникам послезавтра, скорее всего тогда же распродам всю партию.
– Отлично. Заберешь сейчас?
– Да, только…
– Да мы уже проходили это, – отрезал Макс. – Можешь мою долю постепенно отдавать, как сбудешь.
– Твою долю, твою долю… – проворчал Гриша – Восемьдесят процентов твоя доля! Живешь как королева Британии, не жадничай!
– Как принц, – поправил Максим – это все – он обвел рукой окружавшую их роскошь – не мое. Я тут на птичьих правах, и Ктулху мне свидетель, я принимаю от матери деньги не без усилия над собой.
– Мажор…
– Ты – продавец, я – добытчик. И большая доля моя.
– Ах ты мой добытчик! – Гриша, шутливо изобразив гейский голосок, взлохматил Максиму волосы.
– Руки убери! – а ведь еще вчера он бы ему их сломал. Выпускать гнев полезно.
Максим скрылся в комнату, а Гриша остался наедине с девушкой и предпринял попытку ее поцеловать, однако наткнулся лишь на скучающее лицо. Нику совсем не интересовали ни наркотики, ни деньги.
– Ты чего?
– Да что-то… – она показала ему язык. – Когда уже поедем, а?
– Пфф… Ты все слышала про доверенность. Но теперь еще мне надо травку сбыть.
