– Я не могу, отчим… он…
Паника снова начала брать верх. Наверху скрипнули давно не смазанные петли, с улицы доносились звуки разыгравшейся непогоды, являвшейся отражением бури, бушевавшей у неё в голове. Сквозь хаос, творящийся в мозгу, Лиза с трудом уловила слова, доносящиеся до неё словно со дна океана:
– Мы с тобой одно целое, я – это ты, быстрее…
Это казалось невозможным – быть маленькой, испуганной, избитой девочкой, связанной по рукам и ногам, и одновременно представлять себя, прогнав отвратительных ведьм, устроивших шабаш в её душе, сильным, прекрасным, а главное – свободным зверем. Ведь до этого дня он приходил к ней только в снах. Но если она не сможет, то погибнет не только она – умрёт целый, пускай и маленький, реальный мир, созданный ею. Вместе с ней погибнет и белый волк. Лиза, сколько могла, глубоко втянула воздух через разбитый нос и медленно выдохнула, представив, как от её дыхания колыхнулась белоснежная шерсть на могучем загривке. Они связаны, они всегда были связаны неразрывной цепью и всегда стремились друг к другу. Осталось совсем чуть-чуть. Сделать крохотный шажок за черту, навстречу половинке своей души.
Лиза не заметила, как после очередного вдоха время приостановилось. Она понимала, что продолжает лежать связанной на бетонном полу, и в то же время Лиза стояла в темноте и, задрав голову, наблюдала, как сверху, мерцая, опускаются невесомой звёздной пылью голубоватые былинки, словно семена небесных одуванчиков. Одновременно с этим видела себя со стороны – связанной девочкой в тёмном подвале и белым волком, стоящим под огромной луной на вершине заросшего вереском холма.
От таких спецэффектов её снова начало подташнивать. Но девочка чувствовала, что она на верном пути, и осознание этого помогало удержать в подчинении своё тело. Небесных светлячков становилось всё больше, голубоватые блики легли на серые стены, осветив лицо Лизы, неотрывно смотрящей на них и даже не отдававшей себе в этом отчёт. Кружась, они превращались в сплошную завесу голубоватого света, за которой медленно начали проявляться очертания её долины и очень размытый образ стоящего напротив белого волка, который в нетерпении переминался с лапы на лапу. Где-то далеко снова скрипнула не смазанная дверь и раздались тяжёлые шаги. Картина перед Лизой задрожала и пошла рябью, словно гладь озера, потревоженного брошенным камнем. Отчим замешкался перед входом в погреб, было слышно, как он остановился и громко, точно большой зверь, принюхивается, бормоча себе что-то под нос.
Лизу, которую только что трясло от холода, бросило в жар, по вискам стекали ручейки пота… Она пыталась удержать перед своими глазами образ волка. Лиза сделала выдох, время, сорвавшись с цепи, рвануло вперёд, навёрстывая упущенные мгновения. Дыхание у девочки сбилось, будто она только что бегом поднялась на десятый этаж. Отчим начал медленно спускаться, с каждым шагом загоняя Лизе в позвоночник ледяной гвоздь. Собрав остатки воли, она сделала последнее вытягивающее жилы усилие. Всё, что у неё осталось внутри, она бросила на туманную стену, стремясь пробить в ней коридор для её второго «Я». Эта попытка полностью исчерпала тот уже полупустой колодец, из которого она брала свои силы. Перед тем как потерять сознание, она увидела ринувшуюся к ней белоснежную фигуру, распластавшуюся в прыжке между мирами. Это было так прекрасно! Тяжёлые шаги, сойдя с лестницы на пол, растоптали её сознание…
