– Начнутся вопросы, – вздохнул Тайлер. – Отчего вы трое так себя ведёте, отчего не посещаете дома свиданий… и соврать же не выйдет.
– То есть пусть лучше выдумывают и поливают ваши имена грязью? – холодно, но с каждым словом всё яростнее, вопрошал тогда Феррон. – Вас это устраивает?!
Двойняшки переглянулись и некоторое время полностью серьёзно обдумывали обе возможности.
– Что тут думать?! – вскочил с места Феррон Элстрэм. – Что такого между вами тремя?!..
– Чувство Бога, – тихо и кратко объяснил Мэлвин Дануин.
В комнате, как показалось в тот момент Алексу, даже пыль перестала с шорохом оседать, то ли зависнув в ожидании разъяснений, то ли побоявшись нарушить значительность момента.
– Сапфир сказал, что правда рано или поздно вызовет религиозные распри кроме всего прочего, – мирно объяснил Мэлвин Дануин. – Оттого как-то не хочется брать на себя ответственность за возможное кровопролитие.
– Значит Элайн… – заговорил Алекс прежде, чем додумал мысль до конца. – Он… того? Тоже чувствует Бога?
– Он скорее чувствует присутствие Дьявола, – медля, ответил Дануин. – Зато очень верно. Ещё ни разу не ошибался.
Алекс проглотил ругательство и поднялся с места:
– Вы меня с ума сведёте.
– В вас угасла вера, – сказал Тайлер.
– К чему это ты? – разозлился Алекс. – Дурью решил помаяться и показать своё "Чувство Бога"? Чёрт, с такими замашками у нас прут в святые. Кстати о святых. Был у нас Брайан Валери. Была распря? Нет. Что конкретно сказал Сапфир?
– Спросите у него самого, если это так важно, принц.
– Я спрошу. Но разве вы не хотите помочь себе и бедняге Элайну другим способом?
– Он измучен тем, что с ним происходит, настолько, что ему плевать на мнение о нём общества, – сказал Тайлер. – Его лучше не трогать. Иначе Дьявол перепутает в его душе нити, которые должны быть связаны для постижения истины.
– Он не похож на измученного.
– Представьте, уважаемый Санктуарий, – заговорил Фэр, подавшись вперёд. Только что став причастным к невероятной тайне, он тут же обрёл собственную позицию и встал на её защиту: – Представьте, что знаете нечто, о чём не хотите сообщать никому. Разве не предпочтёте спрятать свою тайну и все пути к её раскрытию так, как только это возможно?
– Мы одной веры. Церковь сильна. Почему он не обратится за помощью? Да и половина принцев так или иначе знает, что такое ниспосланное просветление!
– Как вы? Чтобы затем потерять веру?
– А хоть бы и так. Направить и поддержать смогли бы.
– Как это, интересно?
– Чёрт, парни! Вера – это всегда тяжёлая битва. Но если мы, древнейшие, уже не воюем, то это не значит, что мы не помним, как это делается.
– Хорошо, предположим, что мы станем откровенны. Но тех, кто откровенничает о таких вещах, считают либо полоумными, либо святыми, но святость духа Элайн не распространяет… хотя бы как Брайан Валери. От того доброта и невинность будто водой текут.
– Вы Роджера Кардифа не видели, – Алекс сел обратно. – Вот уж тихим паинькой выглядел!.. Нет, у обоих близнецов Си это одинаково проявляется, то ли врождённое, то ли напускное, вроде постоянной маски. Знал я одного святого в своей жизни… смотреть на него не смел. Жуткий, чёрный весь, старый, скрюченный, перекошенный. Что он ни взглядывал, так меня всего пробирало от страха… Один его вид, бредущего по улице, уже вызывал мысли о скорой смерти. А ведь святой был, и чудес в своей жизни много натворил. Ну и что же? С вами-то что не так? Мне можно рассказать. Тайну, раз так хотите, я сохраню.
