– О, друзья! – вдруг воскликнул Сапфир. До сих пор сидевший спокойно в выделенном ему кресле, он встал: – Я только что узрел времена, в которых эрцеллет Санктуарийская не будет ломать нос Алексу почти каждый день!..
Принцы и их наследники, до сих пор расслабленно и негромко беседовавшие друг с другом, притихли. Почти все обернулись, чтобы посмотреть на Алекса. Даже Тайлер и Мэлвин Росслеи, которые только устало щурились по сторонам до сих пор, наконец, послали свои открытые и чистые взгляды по тому же адресу, что и все.
– Вот так неожиданно Сапфир обычно предсказывает разводы, – прокомментировал Алекс, взяв за руку Бриану и притянув её к себе ближе. Супруга сдержанно улыбнулась и промурлыкала:
– Может быть не развод, а моя смерть спасёт твой нос?
– Нет, ни то, ни другое, – сообщил Сапфир, поднимая свой бокал выше. – Хорошие изменения достойны того, чтобы пить во имя их!..
– И когда? – поинтересовался Вир.
Сапфир не смог сразу ответить, хотя собирался, и это насторожило Алекса. Синие глаза ясновидящего принялись рассматривать многострадальный нос, о котором велась речь, и, после вздоха, все услышали фразу, от которой Санктуарию захотелось взвыть:
– О-очень не скоро, господа.
Трактовать такое можно как "пару миллионов лет".
– Ты собираешься так долго бесить меня? – смерив Алекса взглядом, поинтересовалась Бриана. Пришлось изобразить на лице счастье. Пожалуй, вышло убедительно. Умение владеть лицом – замечательная вещь!
Велик Единый – ни одного подарка не сделал зря и обратил своего слугу в крылатого не до конца тоже не случайно. Вот что было бы, если бы глаза сейчас покраснели, как у крылатых в гневе? Никакая попытка скрыть неприятные эмоции не прошла бы.
А тем временем принцы подошли к своей любимой теме и некоторое время обсуждали её, пока нынешний принц Макферст – потомок умершего древнейшего Эгертона Макферста, не предложил:
– Почему бы почти святому Брайану просто не помолиться о том, чтобы восстания не случилось вовсе?
И воцарилось молчание.
– Как просто, – промолвил Уайт-принц, и, нахмурив рыжеватые брови, опустил голову. Затем оглядел присутствующих и сердито спросил: – Почему до сих пор никому не пришло это в голову?
– Приходило, ваше императорское высочество. Приходило, – мягко заговорил принц Мэйн. – Однако опыт говорит, что здоровой государственности иной раз полезны как оппозиционные движения, так и восстания.
– Логика подсказывает, что сила оппозиции прямо пропорциональна уровню назревших проблем внутри государства, если только всё это не заказ группы влиятельных господ. Что касается восстаний…
– Они тоже иногда нужны. Они сбрасывают напряжённость общества. Народ тратит немало сил и энергии на бунт. Так как мы живём в единой империи, и вне власти находится не много богатых, которые ещё и не объединены, восстающих практически никто не финансирует. Они бедны и слабы. Восстание, которого мы ждём, только став реальностью, покажет настроения принцев-перевёртышей и Игрейны. В полной мере. А посмотрев на происходящее, можно прояснить множество вопросов.
– Мне тяжело верить вам.
– Они не лгут, Уайт-принц, – проронил Брайан и больше ничего не сказал. Наследник престола долго удерживал свой взгляд на губернаторе того города, в коем предстояло развернуться бунту, но тоже так ничего и не сказал.
Сомнительно, что бы Брайан мог остановить восстание одной молитвой – он не всесилен. Но даже в противном случае почти святой не стал бы вмешиваться, ибо наверняка уже надёжно попал под влияние Сапфира, а тот желал с помощью восстания упечь хоть кого-то из перевёртышей в Абверфор.
