– Ты совсем как отец! Но не тревожься, я сумею о себе позаботиться! А сейчас оставь меня оплакивать Адама.
– Садись в карету, Патрик, – решительно окликнула его жена Валентина и, поцеловав свекровь, заговорщически улыбнулась.
Последними уезжали граф Линмут с семьей. Эйнджел и дети уже простились со Скай. Теперь настала очередь Робина Саутвуда.
– Надеюсь, ты посоветуешься со мной, мама, прежде чем решишься на что-нибудь необдуманное? – сухо осведомился он.
– Скорее всего нет, Робин, – честно призналась она.
– Ты уже что-то замышляешь! – упрекнул он.
Скай лукаво усмехнулась:
– Откуда ты знаешь? Я так давно не замышляла ничего серьезного, Робин!
– Зато я с детства прекрасно помню это выражение лица, мадам, – засмеялся сын, но тут же став серьезным, добавил: – Я рад, что решил провести здесь Двенадцатую ночь, вместо того чтобы, как обычно, дать бал в Лондоне. Эти проклятые увеселения чертовски дорого обходятся! Мне просто повезло оказаться нынче в Королевском Молверне.
– Ах, как я любила балы в доме твоего отца, – вздохнула Скай, захваченная ностальгическими воспоминаниями, – особенно тот, что он давал в Двенадцатую ночь! Так и вижу, как барка королевы медленно поднимается по реке к Линмут-Хаус. Двенадцатая ночь всегда была для меня особенным праздником. В одну из таких ночей я зачала тебя, Робин. А помнишь ту Двенадцатую ночь несколько лет назад, когда Жасмин едва не стала причиной ужасного скандала, потому, что Сибилла застала ее в постели с лордом Лесли! А теперь эта ночь навсегда будет связана для меня с кончиной Адама. – Пожилая женщина вздрогнула и плотнее закуталась в плащ. – Отныне этот праздник навеки станет для меня днем траура.
– Признаться, я все-таки уезжаю с тяжелым сердцем, – вздохнул Робин, крепко обнимая мать.
– В эту минуту я чувствую себя такой слабой и хрупкой, – созналась Скай, – но это пройдет. Так было, когда умерли твой отец и Найл.
«Но тогда твоей несокрушимой опорой был Адам», – подумал Робин, а вслух произнес:
– Сообщи, когда соберешься покинуть Англию, и прикажи моей строптивой племяннице вернуться домой.
Он нежно поцеловал мать и еще раз стиснул изо всех сил.
– Счастливого пути, Робин, – пожелала Скай сыну и долго смотрела вслед его экипажу.
– Вы коварная старая лисица! – заявила Дейзи, помогая хозяйке взойти на крыльцо. – У вас и в мыслях не было говорить ему, когда именно вы задумали улизнуть во Францию!
– Конечно, нет, – хмыкнула Скай. – Если я скажу Робину, то он поделится с графом Гленкирком, а тот немедленно последует за мной и отыщет Жасмин! Нет, уж лучше я буду нема как рыба!
– Он все равно известит графа, когда через несколько дней окажется в Лондоне, – заметила Дейзи.
– И именно поэтому я уже буду на пути во Францию, – торжествующе пояснила Скай. – Пусть попробуют вернуть мою дорогую девочку, но от меня они помощи не получат! Она приедет только тогда, когда сама захочет этого!
– Ах вы, злобная бестия, – фыркнула Дейзи, но тут же нахмурилась. – А как вы будете оплакивать его светлость, если собираетесь оставить Королевский Молверн?
– Для этого мне вовсе не обязательно сидеть здесь! Адам всегда со мной, куда бы я ни отправилась.
– Я немедленно начинаю собираться, миледи, – оживилась Дейзи, – и стану молиться, чтобы в море не штормило во время переезда через Пролив[2].
– Тебе ни к чему ехать со мной, Дейзи. Я могу взять кого-нибудь помоложе. По-моему, Марта прекрасно подойдет, верно?
