Илая со мной не было, и я на себя походила мало.
Как вышло, что я позволила себе потерять себя же?
Кошмаров становилось больше, в Лану я вцеплялась крепче, она смеялась, неизменно в голос.
И в самую последнюю ночь, мы обе уставшие, я прошу ее остаться и кажусь себе отвратительно тихой, в доме никого. Отец с матерью в больнице, они ждут моего брата. Я не могу заставить себя испытывать ровным счетом никаких эмоций по этому поводу. Может быть, он будет лучшим ребенком, чем я? Может быть, вы будете любить его больше?
Мои мысли возвращаются к Илаю то и дело. Может быть, будь я другой, будь я лучше, он бы любил меня больше?
Лана смотрит на его портрет, хмыкает, карандаш скользит по бумаге, я так к нему будто снова прикасаюсь. Я бы могла открыть галерею с его портретами.
Но определенно не собираюсь этого делать.
Ты бросил меня. Ты оставил меня совсем одну.
– Как считаешь, – обращаюсь я к ней, – О чем он думает?
Указываю обратной стороной карандаша на портрет. Я думала, что моя подпись красовалась на каждой его мысли. Мой вытянутый, летящий почерк. Всегда стремящийся вверх.
Я понимаю особенно четко, я ошибалась, я понятия не имею, о чем он думает.
Лана вкусно разгрызает конфету, и зачем чистила зубы? Усмехается. Лана все делает вкусно, все делает с чувством, полумеры – это не для нее, это то, что бывает с другими.
– Честно? – уточняет вкрадчиво, я слышу смех в ее голосе, но он так и не разливается, не звенит по комнате, я не помню, когда я смеялась в последний раз. Вот новое утро и новое нет его. Мораг была, кажется, впервые за всю жизнь мной довольна, – Понятия не имею, о чем он думает, Скарлетт. Скажу тебе больше, я практически уверена, что он сам совершенно не врубается, куда несет его мыслительный процесс на этот раз. А еще я совершенно точно знаю одно, что бы там ни думал Илай, это явно для нас с тобой добром не кончится.
Этот мальчишка, говорила Мораг, сплошная проблема. Сплошная проблема, сплошная головная боль, Карли, детка, он нам совершенно не нужен, ты заслужила лучшего, ты достойна большего.
Я бы ей поверила, но именно она говорила мне, посмотри на себя, длинная, нескладная, кому ты будешь нужна? Что ты умеешь, кроме рисования? И кому сейчас нужны будут твои картины?
Вопрос «Кому я буду нужна?» преследует меня по жизни постоянно, я не находила на него ответы тогда и едва ли нахожу сейчас.
Тогда мы с Ланой смеемся, я тогда еще не знаю, что скоро закрою за ней дверь, закажу доставку цветов, отец с Мораг должны были вернуться с минуты на минуту. Я тогда еще не знаю, что скоро загляну в лицо своему брату. Что скоро увижу их. Мелких, жужжащих, совершенно беспощадных. Я тогда понятия не имела, что скоро я засну, крепким, беспробудным сном. Засну будто бы навсегда.
Я понятия не имела, что просплю делирийным, бредовым сном долгих шесть лет.
У Ланы всегда был ответ на мой вечный вопрос: кому же я буду нужна, кем же я буду без него, кому я буду нужна, Ланни?
Лана усмехалась, детка, Скарлетт, ты такая глупая, в самом деле. Зачем нужна дружба?
Ты будешь нужна мне. Ты будешь нужна себе. Будет сотня людей, которым ты будешь нужна. Ты удивительная.
Вина грызет мне голову, как ребенок с единственным зубом пытается расправиться с головой шоколадного зайца.
Обратное сообщение от нее не заставляет себя долго ждать: «Привезешь немного моря в наш усталый, как ворчливый дед на пенсии, город.»
