На моей памяти еще никто не умирал. Все мои бабушки и дедушки живы. Я даже не терял домашних питомцев. Самое печальное, что случалось в моей жизни, – смерть знаменитых людей. Тебе кажется, что ты провел столько времени с этим человеком, потому что смотрел его фильмы, слушал его музыку, а потом он умирает. И воздуха словно становится меньше, и ты чувствуешь сильную, охватывающую тебя всего печаль, но затем, довольно скоро, может, даже через несколько минут, это ощущение испаряется, и ты продолжаешь жить своей жизнью. Но прошло уже несколько часов с тех пор, как я разговаривал с родителями Коннора, а в животе у меня по-прежнему неспокойно.
Разумеется, смерть Коннора является причиной этого где-то наполовину. В большое смущение меня ввергает еще одно обстоятельство. То, что некоторые считают, будто мы были друзьями. Я должен исправить это.
Ты пойдешь прощаться с ним?
Нет. С какой стати?
Не знаю. Разве это не будет правильно?
Чувствую, что должен пойти.
Ты же понимаешь, что на самом деле
вы с ним не были друзьями, верно?
Я знаю это.
Но ты бы видел их лица. Его мама…
И его папа так посмотрел на меня,
когда я уходил. Думаю, они ждут,
что я там буду. Что мне делать?
Оставайся дома.
Вот что.
А что если я их как-нибудь встречу и
они спросят, почему меня не было?
Как часто ты встречаешь Мерфи?
Что мне надеть?
С какого хрена мне это знать?
У нас это не принято.
Мы собираемся у кого-нибудь дома
и налегаем на пастрому и бублики.
Начало через два часа.
Ты можешь там со мной встретиться?
Я ждал ответа Джареда, но он ничего больше не написал.
Кого я хочу обмануть? Я не иду на прощание с Коннором. Я остаюсь дома. Это будет нормально. Они и не заметят, что меня нет. В мои обязанности не входит быть там. Как сказал Джаред, на самом-то деле мы не были друзьями.
Скидываю кроссовки и открываю ноутбук. Моя цель – отвлечься от темы Коннора, но это невозможно. Вся школа говорит о нем.
Рокс: Спи спокойно, брат.
Кристен Кабаллеро: Мне так грустно. L
Кайла Митчел: Никогда не думала, что КМ уйдет вот так.
Алана Бек: Все еще не могу поверить ужасным новостям о Конноре Мерфи. На этой фотографии он выглядит таким счастливым. Хорошо видно, какая у него душа. Таким мы его и запомним. Поделитесь этим постом, если вы согласны со мной.
Все пересылают одну и ту же фотографию Коннора. Она сделана года два назад – волосы у него на ней короткие и видны уши. Рубашка с пуговицами на воротнике, нежно-голубая, – я не видел, чтобы он носил такой цвет, и, что еще более странно, он широко улыбается. Он обнимает кого-то, похоже, другого парня, но того отрезали от него, и видно только его плечо. И все это странно, потому что, когда я закрываю глаза, образ Коннора, являющийся мне, противоположен тому, что запечатлен на этой фотографии.
Почему он сделал это? То есть я понимаю, в какой тяжелой депрессии может оказаться человек. Знаю также, что, когда твоя психика не в лучшем состоянии, самая тривиальная вещь может обернуться непреодолимой, и совершенно внезапно ты вступаешь на темный путь и не можешь найти дорогу обратно. Но что если эта вещь, что встала на пути Коннора, – я. Что если он пошел на это из-за меня и моего письма? Бессмысленного письма. Не надо было писать его, это теперь яснее ясного. Я наконец-то высказался правдиво, и из правды родилась большая ложь.
Смотрю на гипс. Я бы содрал его со своей руки, если б смог. И мне плевать, что рука еще не зажила. Я хочу избавиться от
