Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды - страница 20

В общем, образованный, не склонный к суевериям и даже не слишком религиозный человек, каким был уже преодолевший свою наивную детскую веру Короленко, тоже подпал под суровое очарование зимнего Севера. И, конечно же, в отличие от крестьянской девочки и священника Верещагина, Короленко не мог бы принять снежные вихревые столбы за великанов-леших. Кстати, именно там, в Вятском крае, леших именовали «долгими»[98]. И во многих иных местностях тоже уверяли, будто леший выглядит как человеческая фигура огромного роста – вровень с деревьями[99].

В стихотворении Александра Блока «Русь» (1906) есть такие строки: «…И ведьмы тешатся с чертями // В дорожных снеговых столбах». В примечании к стихотворению Блок указывал, что «ведьмы и черти в снеговых столбах на дороге… это подлинные образы наших поверий…», приводя ссылку на свою научно-популярную статью «О заговорах и заклинаниях», написанную в том же 1906 г.[100]

В стихотворении П. А. Вяземского «Метель» (1828) обрисована внезапная буря на зимней дороге, когда вдруг становится темно, ничего не видно – «тьма и страх!». Вот тогда и мерещится разное: «Тут выскочит проказник леший, // Ему раздолье в кутерьме: // То огонёк блеснёт во тьме, // То перейдёт дорогу пеший…» Или даже так, если это зимнее приключение затягивается: «Тут к лошадям косматый враг // Кувыркнется с поклоном в ноги, // И в полночь самую с дороги // Кибитка набок – и в овраг»[101].

В газете Приморского района Архангельской области (центром этого сельского района являлся сам г. Архангельск) в 1968 г. был опубликован очерк журналиста и историка Я. П. Кошелева о колхознице д. Красная Гора Домне Николаевне Ипатовой. Она говорила журналисту, что видела лешего: «Еду я из Уны с попутчиками лесом. Зима, холодище – зуб от зуба не доходит. Мы все на одних санях собрались, греем друг друга сказками про нечистую силу. Поудивлялись и разошлись к своим саням. Моя лошадь – последняя. Стала я в угорышек подыматься, а сани как бы кто придерживает. Оглянулась – сзади большой мужик в широченном красном кушаке. У меня и вожжи из рук выпали. А он наклоняется, хочет поднять, да я изловчилась и раньше успела и погнала лошадку во весь-то дух. Мужик-от громко, страшно как заорёт: “Вот поехала, дак поехала…” Легко отделалась. Вот если бы он вожжи у меня перехватил, то завёз бы, откуда и не выбраться. У нас случалось такое…»[102]

У вятского священника Г. Е. Верещагина в другой его работе, опубликованной впервые в 1914 г. в г. Сарапуле, приведён «рассказ школьника Сергея» под названием «Ямщик и людомор и скотомор». Речь в этом тексте идёт о прежних временах, «когда земских ямщиков ещё не было и подводную (от слова «подвода». – В. К.) повинность отправляли натурой». На одной казённой почтовой станции служил ямщиком «холостой парень, который был уже в летах» и – трогательно-реалистическая подробность! – «любил выпивать». Однажды, отвезя какого-то барина до следующей ямской станции, возвращался он обратно лесом. А в ту пору на людях и на скотине свирепствовал мор. И встретил он на дороге старика-странника, «в руке у старика была трость какая-то особенная». Попросил старик у ямщика, чтобы тот его подвёз. Разговорился в дороге старик и откровенно признался, что он послан губить скот и людей ядами. А были те яды у него в трости: «Старик, по просьбе ямщика, показал в трости три винта и сказал, что под одним (винтом) чума для людей, под другим – болезни для скота, а под третьим – губительная зараза для всех животных». Людомор-скотомор пытался агитировать ямщика, чтоб тот помог ему в злодействе. Но храбрец задумал избавить крещёный люд от старика. При ямщике, как обычно, находились ножи топор. Он сказал: «В этом лесу иногда нападают разбойники. Чтобы обороняться от них, я всегда беру с собой ножи топор. Но ножи топор у меня очень тупы. И вот, когда еду один, эти орудия потачиваю, чтобы они были поострее». И он начал их точить, не вызвав подозрений у попутчика. А наточив, «с одного размаха отрубил ему голову». В другой раз этот же парень снова возвращался той же дорогой. И опять он подвёз какого-то старика. «Ехали они много ли, мало ли – увидали бегущую им навстречу собаку». Старик потребовал остановиться, вылез из экипажа, сам обернулся в огромную собаку и в таком обличии загрыз её. После чего, приняв прежний облик, старик объявил оторопевшему ямщику: «Собака эта была коровья болезнь. Если бы я не загрыз её, на коровах была бы страшная болезнь чума». Проговорив, он исчез. «Ямщик, напуганный такими видениями и приключениями, от своей службы отказался»