Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды - страница 23

От жительницы д. Мокруши Советского района Кировской области А. Т. Смирновой (1928–2011) записан краткий, но выразительный рассказ: «Какой-то чёрт мне помлил по дороге, дак как бежела, ног не чуяла. Штаны в пригоршнях принесла»[113].

В прежнее время по Вятской губернии на протяжении 330 вёрст тянулся Сибирский тракт. В XIX в. он был обсажен берёзами. Однако местные жители считали, что это было сделано раньше – по указу Екатерины II. Императрицу Екатерину вспоминали в связи с этим трактом постоянно[114]. О с. Рождественском (иначе: Чахловка) в Шабалинском районе Кировской области в наши дни рассказывают: «Через село Рождественское проходил Екатерининский тракт. Как таковой он не сохранился, но говорят, что вдоль тракта были посажены тополя. Они до настоящего времени растут»[115]. Е. В. Попова в 2002 г. и позже записывала рассказы жителей северных районов нынешней Удмуртии (там, где проходил Сибирский тракт) о Екатерине II. Это преимущественно топонимические предания: мол, проезжала как-то раз по этим местам императрица Екатерина, и поломалось у неё колесо (с. Полом); уронила она в реку чепец (р. Чепца) и т. п. Интересно, что императрица фигурирует и в сюжетах о видениях и призраках, причём в тех самых местах по тракту, где вообще известны рассказы о ней. Там упоминают о как-то раз встреченной «тучной женщине», о «полной женщине в кружевном платье и чепце»; говорят, что «прошла через дорогу женщина тучная в непривычной одежде, царской». И связывают эти случаи с Екатериной[116].

А фольклорно-этнографическая экспедиция Российского государственного гуманитарного университета в Вытегорском районе Вологодской области в недавнее время записала быличку о том, как накануне Великой Отечественной войны две девочки узрели в безлюдном месте Сталина и его жену. Это видение, дескать, и было предвестием начала войны[117]. В сценарии В. М. Шукшина к фильму «Живёт такой парень» (1964), написанном по впечатлениям от родных для автора мест – Алтая, где знаменитый Чуйский тракт, – парню-шофёру пожилая женщина говорила, что «перед войной-то всякие явления были». Она рассказала: «А вот едет шофёр сверху откуда-то, с гор, и подъезжает к одному месту… ‹…› Выезжает из лесочка-то, глянь: впереди баба стоит. Голая. Подняла руку». Баба эта дала шофёру денег, чтоб тот купил ей платье и привёз, когда поедет обратно. А он деньги пропил, но потом всё же купил «белую материю»[118]. Появление бабы на дороге стало, дескать, предвестием войны. Вообще-то былички о подобных случаях встречаются часто, и обычно они предвещают всякие несчастья[119]. Но Шукшин затем переиначивал смысл предсказания: парню-шофёру приснилось, что «это не смерть была, это любовь по земле ходит»[120].

В эпилоге романа Д. Н. Мамина-Сибиряка «Хлеб» (1895) двое пожилых старообрядцев («скитские старцы») проезжали зимним путём по Зауралью. «Сани были устроены для езды в лес, некованые, без отводов, узкие и на высоких копыльях. Когда выехали на настоящую твёрдую дорогу, по которой заводские углепоставщики возили из куреней на заводы уголь, эти лесные сани начали катиться, как по маслу, и несколько раз перевёртывались. Сконфуженная лошадь останавливалась и точно с укором смотрела на валявшихся по дороге седоков. ‹…› Сани раскатывались, и крушение повторялось. Скитские старцы даже повздорили из-за этого обстоятельства и напрасно менялись местами, показывая своё искусство». После одного особенно чувствительного падения старики начали лаяться прямо у перевернувшихся вверх полозьями саней. В это время с горки спускались «пустые угольные коробья, из которых выглядывали чёрные от угольной пыли лица углевозов» – «настоящий чёртов поезд». Возчики стали подзадоривать стариков. Один старец испугался, «сердито отплюнулся, а потом перекрестился». Он счёл углевозов каким-то наваждением и затем растолковал своему спутнику: «А ты не заметил ничего, родимый мой? Мы-то тут споримся, да перекоряемся, да худые слова выговариваем, а