Доставка. Роман о девушке и её бизнесе. Без интернета - страница 12

***

Водитель заехал за нами в 10 утра. Мы погрузили кастрюлю с макаронами, тазик со смесью для окрошки и кастрюлю с оливье, бутыли с квасом, хлеб в нарезке из магазина и кучу одноразовой посуды. Ехать предстояло долго. День выдался жаркий, на мне было легкое платье и босоножки. Я открыла окно и посмотрела на улицу. Мы проехали мимо тюрьмы, напротив которой я жила.

Еще с детства каждую ночь мне снился один и тот же сон: преступник перелезает через колючую проволоку, поднимается по стене общежития на четвертый этаж, срывает москитную сетку на моем окне и залезает в форточку. Когда преступник оказывается в комнате, он застреливает меня и маму. Или второй вариант этого сна: в комнате я, тетя, бабушка и мама. Замочная ручка поворачивается, но никто кроме меня этого не слышит и не видит, все разговаривают, смеются. Преступник входит в комнату и тут же начинает расстреливать всех моих родных по очереди. Они падают замертво, я падаю прежде, чем дойдет моя очередь, и притворяюсь мертвой, стараясь не дышать. Потом я всегда в ужасе просыпалась, подбегала к окну и заглядывала в него, стараясь убедиться, не лезет ли кто по стене и прислушивалась к молчанию замочной скважины. Жуть…

Рядом с тюрьмой стояла постройка – кафе «Оптимист». За неимением по близости какого—либо другого заведения, однажды мы с Женей зашли туда побухать. Вот уж и правда место для оптимистичных людей, в основном туда ходили только военные. «Нажираловка» для людей с более низким достатком находилась напротив, это уж совсем вариант эконом: вечеринки с фингалами, битым стеклом и портвейном. Здесь же было куда интеллигентнее – деревянные столы, лавки, мишура на стенах, а вместо музыки вечно какой—нибудь бандитский сериал по телевизору, или футбол. Запах тушеной картошки с мясом. Так вот, однажды мы зашли туда, попели «Земфиру» в караоке. А Женя, как обычно, решил поиграть в вездесущего рекламщика. Он начал втирать хозяевам этого прекрасного заведения, семейной паре средних лет, что они не так делают. Что же им такого можно улучшить, чтобы дела пошли в гору. В общем, этакий бесплатный тренинг начал проводить. Они с забвением в сердце и открытыми ртами слушали его, ведь он как—никак отучился на пиарщика и знал много нужных слов. Они-то их никогда не слышали. Поэтому недолго думая, предложили Жене стать арт—директором кафе «Оптимист». За деньги, естественно. Он согласился и продолжил промывать им мозги. У него был талант на это дело. Люди велись, они сами подносили ему свои ниточки, отдавали их в руки, и Женя начинал за них дергать. Директора даже выдали ему аванс, а следующий день мы проснулись с похмелья и уже забыли об этом, как забывают о съеденном по пьяни бутерброде. Это у нас такое развлекалово было.

Затем мы проехали мимо самого общежития, на балконе соседка развешивала белье. Бесконечное белье! Такая маленькая комната, три человека жильцов, и столько тряпок. Для меня это еще потому странно, что со мной относительно этой части жизни было что—то не так. Я, убей, не понимала, когда белье и одежду нужно стирать, и не знала как это люди определяют? Нет, ну понятно, что когда вещи загрязнились и воняют, но, а если они не испачкались и на них нет грязных разводов, и от них не пахнет потом, то зачем тогда одежду стирать? Видимо, у соседки на этот счет имелись свои взгляды.

После общежития пошла длинная военная часть. Оттуда периодически слышались выстрелы, больше здесь нечего сказать. Военная тема вообще не одна из самых близких для меня. А точнее я ее на дух не переношу. На это косвенным образом повлияла дата моего рождения, я родилась девятого мая, в День победы. А в моей семье это считалась чуть ли не Новым годом по силе праздника. И поэтому вместо только моего дня, я просыпалась от шума парада за окном, на который, конечно же, меня первым делом тащили. Затем, уже за столом, чокались за День победы и говорили о нем потом весь день. Я понимаю, как все это важно, но, скажите, для Вас Ваш день рождения в детстве был же важней этого праздника, нет?