– Очень широкими и быстрыми шагами, – ответила я.
Новые опекуны переглянулись между собой, но промолчали. Я тоже больше ничего говорить не стала, потому что сказать мне было нечего. Могла, конечно, пояснить, что в нашей с Алёнкой, важно вышагивающей со мной за руку, частенько и жрать-то было нечего, а у меня всегда был приоритет одеть-обуть её, а не себя, ну, просто потому что, я-то сопли и температуру переживу, не впервой, а вот лечить ребёнка – дорого, но не стала. Давить на жалость не хотелось, я в ней не нуждаюсь, а вот тёплые вещи и впрямь бы не помешали, скоро минуса ударят, а я все свои бабки спустила на Алёнку, ведь я-то напрямую могла тратить своё пособие, без воспитателей, которых в этом детском доме не хватало, и они были вынуждены заниматься вопросами нашей одежды в порядке живой очереди. Естественно, как новенькие, мы болтались в конце этого списка, мол, мы-то только из семьи приехали, вещи у нас должны быть. Все же знают, что из семей забирают только тогда, когда там всё прекрасно и вещей у детей там не переводится.
Как я и подумала, семья действительно при бабках. Кроме того, что машина у них была довольно дорогая, что было понятно даже абсолютно не разбирающейся в этом мне, так они ещё и жили всего в трёх кварталах отсюда. Мне лично и в голову бы не пришло ехать это расстояние, а не проходить пешком, но то я, предпочитающая лишний раз не тратить деньги, и способная пройти половину города пешком, если время позволяет. Стоимость проезда – это почти что булка хлеба, а я не развалюсь.
Устроившись на заднем сидении, обтянутом кожей, я в последний раз глянула на обшитое разноцветными панелями здание детского дома, и попыталась примерно прикинуть, через сколько вернусь. Судя по тому, каким взрывным был мой новый опекун, скорее всего, хватит его на пару-тройку месяцев. Я, конечно, постараюсь лишний раз не вызывать на себя его гнев, но если он будет так срываться на Алёнку, то в стороне не останусь, так что вряд ли долго он сможет терпеть того, кто будет подрывать его авторитет.
С другой стороны, хоть пару месяцев пожить в нормальных условиях, где в холодильнике есть еда, да обзавестись своим собственным пуховиком и зимней обувью, ещё и новыми, – уже неплохо. А там и до выпуска чуть-чуть останется. На высшее образование можно, конечно, уже и не надеяться, с моей-то откровенно похеренной успеваемостью за последние годы, но официантки и поломойки в этом мире всегда нужны.
Как говорится, всё фигня, кроме пчёл, а если вдуматься, то и пчёлы – фигня. Всё могло быть куда хуже, а жить на одной территории с незнакомыми посторонними людьми, мне уже не привыкать. Главное – не растерять сноровку и не привыкать к улучшенным условиям проживания, всё равно скоро возвращаться. А вот Алёнке наоборот, лучше бы поскорее привыкнуть к новым родственникам, чтобы так за меня больше не цеплялась. Жаль, конечно, будет расставаться, но ей так будет гораздо лучше. А я переживу, ничего страшного, рано или поздно эта белая полоса всё-таки наступит, никуда не денется. Всё будет хорошо – я в это верю. Ну, или пытаюсь уговорить на это судьбу.
Воровато озираясь, выскользнула из комнаты и тихонько прошла по коридору, чтобы никого не перебудить топотом, направляясь на выход. Само собой, в субботу утром ещё все спали, и наши с Алёнкой новоиспечённые опекуны, и сама сестрёнка, только дверь в комнату Стаса, сына Светланы и Григория, была открыта – парень был на сборах и вернуться должен был либо сегодня к вечеру, либо завтра утром. Чем именно он занимается, я уточнять не стала, но по видневшейся в проёме его двери боксёрской груше предположила, что какими-то боевыми искусствами. Так или иначе, но от моих собственных обязанностей меня никто не освобождал, и я отлично осознаю, что в моей ситуации без повода прогуливать школу – крайне дрянная затея.
