Достойно есть - страница 10



Другие же, узнав о такой наглости, крепко обеспокоились. И, трижды окинув взглядом своё именье, решили выйти на улицы и на площади, взяв с собою единственное, что у них оставалось: аршин пламени из-под брони, с чёрными дулами и солнечными клыками. И ни веточка, ни цветок не проронили слезинки. И они палили куда ни попадя, отчаянно зажмурив веки. А Весна мало-помалу их одолевала. Как будто не было на всей земле другого пути для Весны, окромя этого, и по нему ступали глядящие далеко-далеко, за край безысходности, в Покой, которым им суждено было вскоре стать, юноши с распухшими ногами, которых обзывали беспутными, и мужчины, и женщины, и раненые с повязками и костылями.

И целые дни пролетели во мгновение ока. И выкосили толпу изуверы, а некоторых забрали. И на следующий день тридцать человек поставили к стенке.

6
Солнце справедливости разумное и святая слава ветви миртовой,
Не – я умоляю – не забывайте страну мою!
По её горам лозы вьют венцы смотрят вниз вулканы как орлы
И дома белым-белы рядом с далью лазурною!
Чуть касаясь кромки Азии и на край Европы опершись едва
В небесах стоит она ах и в море одна она!
И о ней ни своему ни чужаку ни заботы ни слезы ни мысли нет
только скорбь везде и свет ах и свет безжалостный!
В свои горькие руки я гром беру уходящему Времени вслед кричу
старинных друзей зову кровью их заклинаю я!
Только нынче крови низка цена и заклятий залежь истощена
друг на друга встают ветра и друг с другом сшибаются!
Солнце справедливости разумное и святая слава ветви миртовой,
не – я умоляю – не забывайте страну мою!
IX
Так вот же он —
всегда невидимый наш собственный Иуда!
   За семью ворота́ми он прячется
и семь ратей себе откормил в услужение.
   Его воздушные машины поднимают
и, от мехов и кости черепаховой тяжёлого,
   на Елисейские поля и в Белые дома его относят.
Не имеет он речи родной, потому как все речи – его.
   И жены не имеет, потому как все жёны – его:
о, Всемогущий!
   Простаки восхищаются
и сквозь блеск хрусталя улыбается чернорубашечник
   и тигрицы господ Ликабеттских дрожат перед ним
полуголые!
   Но не будет пути, чтобы славу о нём донесло до грядущего солнце
И Судного дня никакого не будет ему
   ибо мы – Судный день, братья мои, это мы
и наша рука – та, которая обожествится,
   в лицо ему сребреник бросив!
X
В лицо мне смеялись юные александрийцы:
посмотрите, сказали они, вот наивный скиталец столетия!
   Бестолковый
тот который один веселится, когда все мы дружно рыдаем
   а если мы все веселимся —
один без причины он хмурится.
   Перед нами вопящими он безразлично идёт
и всё то что невидимо нам
   ухо к камню прижав
в одиночестве он созерцает.
   Тот, который друзей не имеет
ни даже сторонников
   только плоти своей доверяет
и великого таинства ищет в колючих зарослях солнца
   тот который
был с торжищ столетия изгнан!
   Потому что ума не имеет
и из плача чужого не смог сколотить состояния
   и на куст среди наших тревог полыхающий
лишь мочиться способен.
   О, антихрист бесчувственный и заклинатель столетия!
Тот который когда мы скорбим
   солнце поёт.
И когда насмехаемся
   мыслью цветёт.
И когда перемирие мы объявляем
   нож достаёт.
В лицо мне смеялись юные александрийцы!
7
Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый
В пыли и в солнечном огне в толпе и на заутрене
Созвездья ткущий в небесах и мхом одевший древеса
В потере памяти и на подходе сновидений
Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый