Маньячелло-Адомайтис словно стоп-кран сорвал. Мало того что домой я вернулась за полночь и пьяная, так еще и оставшиеся для мирного сна часы о нем думала.
Помыться как следует сил не хватило. Я наскоро приняла душ, почистила зубы, разумеется, сделала трехступенчатый уход для лица, а потом завалилась спать.
Мои волосы пахли им. Резкой туалетной водой, которая, если привыкнуть, начинает нравиться. А еще никотином.
Я всю ночь купалась в этом запахе и вспоминала, как целовал. Его похоть покалывала мне кожу, давила на грудь, грела низ живота. Я кружилась на карусели с беспечной улыбкой, предвкушая продолжение. Безумие.
Когда твой бывший мужчина, человек некогда самый родной и близкий, предает, черту переступая. Когда затем ваши общие знакомые на тебя смотрят с легкой и едва различимой навязчивой улыбочкой. Когда в университете студенты отвешивают комплименты. А твоей маме якобы подружки наперебой звонят и сочувствуют…
Сдохнуть хочется.
Папе-то, конечно, не осмеливались вякнуть. Там за один намек можно кулаком в глаз получить. Но не могла же я остаток жизни за спиной папули просидеть? Даже с учетом того, что он был бы только рад этому.
Мысли в голове тогда начали бродить, что никогда, никому, ни за что… Я на самом деле очень стыдливая девушка, хоть и в себе уверенная. Эти два качества прекрасно сочетаются, хотя многим данный факт может показаться сомнительным.
Студенты в университете, если начистоту, отнеслись лучше всего. Да, глазки строили и намекали, комплименты щедрые отвешивали, но это была хотя бы естественная реакция. Коллеги же на кафедре тайком шушукались и посмеивались — вот что действительно гадство.
Воспоминания будят получше будильника. Их, увы, даже в отдаленном будущем не сожрут голодные микроорганизмы. Память сама может сожрать своего носителя. Запросто.
Я милостиво прощаю айфон и проверяю сообщения — пусто. Последнее от Вики: «Ок, пьянь». В ответ на мое: «Дома, жива и здорова».
Паша вчера довольно невозмутимо сел в мое такси. Я гордо — на переднее сиденье, он позади. Я тут же пожалела: можно было еще минут пятнадцать смело флиртовать и глазки строить.
Адомайтис проводил до подъезда, номер телефона взял. Рыцарски постоял у машины, пока я не написала, что в безопасности. После чего уехал. И пока тишина.
Что ж… Только начало восьмого, может, он еще спит?
Я отрываю голову от подушки и плетусь в ванную. Будущее химии и медицины само себя к экзаменам не подготовит.
В начале девятого я уже выхожу из дома, чтобы глотнуть морозного воздуха и чуть не поскользнуться на крыльце.
Пару минут стою возле засыпанной снегом «Ауди» и размышляю, что лучше: поднатужиться и почистить крошку сейчас или же взять такси, чтобы потом страдать вечером, дожидаясь машину бесконечно долго. Может быть… меня заберет с работы хирург?
— Дианка, привет! — доносится до меня приветливый голос Жени, прерывая цепочку размышлений.
Я прикусываю губу и опускаю глаза. Этого еще не хватало!
Евгений Воронов — еще один мой сосед, который по совместительству является двоюродным дядей Вики. У нее мы и познакомились однажды.
Жене тридцать пять, у него три овощных магазинчика, стрижка под ноль, располагающая улыбка и легкий нрав. Ужасно, просто невыносимо неуютно, когда он начинает за мной ухаживать! Ответить взаимностью не получается, а дурить хороших парней — не в моих правилах. Вика передала ему, что после тяжелого разрыва я не готова к отношениям. Женя отступился. Но дружить у нас не выходит. Навязчивая идея, что он ждет знак, не отпускает.
