— Хорошо. Говорите.
— Наедине.
Я мешкаю, бросаю взгляд на Валеру. Тот офицер в запасе, надежный дядька, напрягается и кивает. Давая понять, что держит руку на пульсе.
Приглашаю женщину в приемную. Здесь мы обычно проводим родительские собрания. Чуть дальше расположен кабинет директора.
Чай-кофе умышленно не предлагаю. Хочу скорее начать и закончить.
— Присядем? — спрашивает Любовь Никитична.
— Спасибо, но я бы хотела быстрее отправиться домой. Если честно, не понимаю, зачем вы приехали. Я же просила не преследовать.
— Диана, Сережа снова остался без работы! — всплескивает она руками. — Я кручусь как белка в колесе. Нужно кредиты платить… Ты ведь жила в его квартире бесплатно. Ни рубля за все время не потратила.
— Платила же, — замечаю рассеянно.
Мы с Сергеем недолго прожили вместе, все доходы делили пополам.
— Сущие копейки! Ну ты же добрая девочка, что было, то прошло. У тебя хорошо все. Вон в каком центре работаешь, ладная, ухоженная. Волосы блестят. Сейчас в машинку свою теплую сядешь и поедешь. Сделай доброе дело для очистки совести. Прости моего сына. Нам очень тяжело, мы не справляемся.
— Я работаю по десять часов в день. Сергей тоже может пойти на вторую работу.
— Если бы это было легко! — с жаром заявляет Любовь Никитична.
— Возможно, ему стоит переехать в другой город, как и мне.
— Чтобы совсем без связей? И кем он устроится? Каменщиком?
— Я же без связей, — развожу руками.
Она прищуривается и окидывает меня брезгливым взглядом, от которого волоски дыбом.
— А то ты не знаешь, после чьего звонка его уволили! Папаши твоего!
Качаю головой. Вот оно, снова начинается.
— Сережа пять лет посвятил своему делу, а ваша семья по щелчку пальцев его жизнь перечеркнула!
Дело жизни Сережи — это магазин бытовой техники, в котором тот работал сначала консультантом, затем главным менеджером. Да, его уволили, после того как мой отец подал в суд. Мы выиграли дело. Сергея крупно оштрафовали. А как он хотел? Обижать девочек?
— Я ничем вам помочь не смогу. Вы зря приехали.
— Вот сука! — начинает Любовь Никитична громко, взмахивает руками и встает в позу. Готовая скандалить, ругаться и орать.
Первый год наших отношений с Сергеем мы с этой женщиной обожали друг друга. Кто бы. Мог. Вообще. Блин. Подумать?!
— Вырядилась в тряпки, посмотрите на нее! Блузочка, брючки, пиджачок! Ведет себя как королевишна! А душа гнилая!
— Ваш сын решил опозорить меня на весь мир. А вышло, что опозорился сам.
Я направляюсь к выходу, открываю дверь и выхожу в фойе. Валера тут же подходит. Достает из шкафа и подает мне экошубку. Я улыбаюсь приветливо, но пульс частит. Снова нервы, снова предистеричное состояние, которое я так часто у себя находила в то время.
— Валер, пожалуйста, проводи женщину и проследи, чтобы ее больше не пускали. Народ нам распугает только.
— Конечно, Диана Романовна.
— Извинилась бы хоть! Хорошему парню жизнь попортила и вид делает, что все в порядке! Да твою задницу и без того весь город…
— Пройдемте! — гремит Валерий так, что даже я вздрагиваю.
Любовь Никитична замолкает. А потом, уже напоследок, ближе к дверям, выпаливает:
— Прости ты ему этот штраф! Для тебя это так, на колготки! А для нас сумма неподъемная!
Я смотрю под ноги. Штраф назначил суд, я к этому не имею никакого отношения. Судья посчитал, что моей чести и моему достоинству был нанесен урон, и оценил его в кругленькую сумму.
Дверь хлопает. Яна смотрит на меня удивленным взглядом.
