Остаюсь в комнате одна, а в голове словно улей с осами разворошили.
Быстро выхожу из ванной и иду к ним, не желая оставлять Айяза с ней наедине.
– А вы кто? Парень Аси? – доносится до меня.
Тут и мне самой стало интересно, как он ей ответит.
– Я ее мужчина. А вы?
Как звучит – мой мужчина. Надеюсь, что так и есть.
– Это Марина Евгеньевна, – отвечаю за нее, появляясь в коридоре.
– Я мама Аси, – тянет руку Айязу.
Он пожимает в ответ, но смотрит на меня.
Ну что? Сказала же, потом расскажу.
– Ася, ты готова?
– Я не хочу никуда идти, можем поговорить тут.
Она смотрит на Айяза с каким-то… восхищением, что ли?
– Иди на кухню. Я сейчас.
Подхожу ближе к мужчине, когда она скрывается за углом.
– Потом, да?
– Да. Ты останешься на кофе?
– Хотел бы, – трогает пальцами щеку, – но думаю, что тебе стоит поговорить с ней. Да и мне нужно к отцу.
– Хорошо, – тянусь к нему и целую желанные губы.
Он обувается, и я приоткрываю дверь, но вспоминаю одну важную деталь:
– Айяз? – он смотрит в глаза, ожидая продолжения фразы. – Я хотела сказать, что МОЙ мужчина, – делаю акцент на слове «мой», – не ходит в клуб, чтобы потом подвозить фарфоровых Барби.
Хмурю брови для придания серьезности моих слов. Не знаю, к чему все это нас приведет, но пока мы вместе определенные правила имеют место.
– А Моя женщина, – вторит он мне, – вообще не ходит по клубам и всегда следует за своим мужчиной.
Помигивает, исчезая.
Закрываю за ним дверь и иду на кухню.
Вошла в кухню. Марина в этот момент делала нам обеим кофе, а на столе лежали мои любимые эклеры.
Забавно, если бы не знала, какой жестокой может быть эта женщина, решила бы что она заботливая мать, принесшая дочери ее любимое лакомство.
– Он показался мне хорошим, – начала она разговор.
Обсуждать мою личную жизнь, как давние подружки я не хотела.
– Будем делать вид, что нам есть, о чем говорить?
– Не будь так сурова, дочка.
Не люблю, когда она так ко мне обращается.
– Ты потеряла право так меня называть.
– Я уже говорила тебе, что больше не буду просить прощения, поэтому перехожу к действиям, чтобы доказать, как ты мне дорога.
Дорога. Странно все это слышать из этих уст.
– А я каждый раз буду тебе говорить о том, что ты не сможешь этого сделать.
– Перестань. Не будь ребенком, Ася. Просто скажи, что мне сделать?
– А я и говорю, но ты же не слушаешь.
Поставила кружки на стол и села напротив меня. Мы сверлили друг друга взглядами. Я правда не знала, есть ли тут между нами двоими место прощению.
– Знаешь, – вдруг заговорила она, – ты спрашивала у меня о причинах и всяких подробностях, но я не говорила тебе. Сейчас могу сказать. Ту самую правду, в которой даже себе самой сложно, признаться.
– Если ты будешь говорить о папе плохое, мы прекратим разговор. Сразу предупреждаю.
– Нет, Ася, о нем я бы никогда не смогла сказать плохо. Ведь я любила его, – хмыкает она. – Мне было 22, когда я познакомилась с ним.
«А я в этом возрасте потеряла его», – пронеслось в моей голове.
– У нас было все настолько быстро, что я даже и понять не успела, как оказалась беременной. Мы так любили, – вдруг всхлипнула она. Я не смотрела на нее, а когда подняла глаза, увидела, что она плачет. – Я была вчерашней студенткой, только что после института, а Андрей работал на заводе. Когда забеременела, работу найти уже не смогла. С моими родителями мы были не в самых хороших отношениях, а у него была только мама и та умерла вскоре. Пришлось надеяться только на себя. Эта квартира была выдана нам от завода как молодой семье. Самая лучшая на тот момент. И мы были счастливы, – ее голос вновь задрожал.
