Драгоценная ты - страница 12

Джемма, как обычно, встретила нотацией. Слушаю, поддакиваю в правильных местах. Я всегда знаю, что люди хотят от меня услышать. КР трепещет перед Джеммой. На ней лица нет, когда она идет в Джеммин кабинет. Хороший шанс наладить контакт. Что должен сделать сочувствующий подчиненный, когда боссу предстоит важная встреча? Конечно, подбодрить, поднять настроение. Хорошие подруги, между прочим, так и поступают. Хорошие подруги для тебя на воду дуют, выше головы прыгают и наизнанку выворачиваются – и все непринужденно, с удовольствием.

КР, конечно, хочет свалить на меня черновую работу, но я тактично дала понять, что способна на большее. Идеальная практикантка, прилежней и послушней не найти.

Пригласила на кофе правую руку КР – Азифа. Сразу прибежал. Скучно даже.

КР всем рассказала, что меня взяли по блату. Интересно, а они знают, что платить мне никто не собирается? Джемма говорит, что должна увидеть «как я стараюсь», и если вдруг появится вакансия… КР и Джемма пока не понимают, но лед уже тронулся.

В тот вечер я зашла домой после спортзала и заново, твоими глазами, посмотрела на квартиру. Окинула свежим взглядом каждый уголок, каждую мелочь. Когда-то мы собирались ее выгодно продать, и я попросила старого приятеля из «Ивнинг стандарт» написать заметку. И вот в разделе «Интерьеры и недвижимость» появилась статья под названием «Стиль будущего». Подзаголовок уточнял: «Смело и современно: как начинающая писательница Кэтрин Росс преобразила обычную лондонскую квартиру». Дальше автор рассказывал о моих дизайнерских находках: в гостиной был встроен книжный стеллаж во всю стену, под потолком красовались декоративные полочки, вместо банальных обоев в спальне я использовала краску пастельных тонов и большие разноцветные круги в стиле Дэмьена Херста [3] в качестве яркого акцента над кроватью. После выхода статьи я почувствовала себя по-настоящему успешной. Словно я окончательно выросла и мамина ферма осталась в далеком прошлом. Я больше не была безвестной провинциалкой. Я превратилась в стильную и современную женщину. Многого добилась. Мне подражают, со мной хотят дружить. Сейчас и вспоминать странно: неужели я правда так думала?

Кстати, стильный ремонт мы смогли себе позволить лишь благодаря деньгам Иэна – он сдавал расчетливо купленную в девяностых квартиру в Холлоуэе. Приятель писал: «Романы Кэтрин скоро появятся на полках», и на тот момент это было почти правдой. Я отправила отрывок из последней рукописи трем издателям, отказал только один, а двое попросили прислать полный текст. Иэн тем временем тоже процветал, был ведущим автором в нескольких рекламных агентствах, попал в команду сценаристов нового телесериала. Казалось, Лондон почти у наших ног. Мы оба приехали из провинции и всего добились, даже не имея за плечами престижного образования. Друзья, тогда еще многочисленные, подогревали уверенность.

Мы строили планы: мою квартиру продадим за хорошую цену и переедем в Хайбери – там можно себе позволить целых четыре спальни, но без отделки. Ремонтировать будем постепенно, на деньги Иэна за аренду квартиры. Иэну тогда было около тридцати пяти, мне – всего двадцать шесть. Мы были очень счастливы, правда, счастья своего не понимали.

– Ну, как прошло? – прокричал из кухни Иэн. – Я думал, ты позвонишь – расскажешь.

Как тебе известно, мы жили вдвоем с Иэном. К моменту нашей с тобой встречи – уже двадцать лет. Мы с ним через многое прошли вместе: переживали трудности, делили счастливые моменты. Казалось, срослись, стали одним целым. По-моему, далеко не каждая женщина смогла бы принять Иэна и его образ жизни, равно как и не каждый мужчина смог бы терпеть меня. Взять даже отношение к детям: я сразу заявила, что рожать не буду никогда. И только Иэну смогла признаться – почему. Дело в том, что меня растили строго, если не сказать жестоко, и я не видела смысла заводить ребенка, чтобы потом его мучить. Я слишком боялась повторить историю матери. Иэн и сам не был в восторге от родительства – пришлось бы возвращаться домой в шесть и меньше пить. Мы и дети – странное сочетание. Это были бы уже не мы. Поэтому договорились с самого начала: жить и творить в свое удовольствие, а размножение оставить для обывателей.