– Ночные посиделки, Кэт? Когда-то мы задерживались вместе, помнишь?
Азиф мялся рядом с моим стулом, сунув руки в карманы. Видимо, переживал, хотел задобрить; я решила ему подыграть и ответила тем же тоном:
– Да, хорошее было время. Я всегда ценила ваше рвение к работе, мистер Хан… и ваш шоколадный оттенок.
Улыбнувшись, я повернулась на стуле… и увидела за его спиной тебя – юный дух, представляющий миллениалов: в руке зажата прозрачная бутылочка, в воде поблескивает полоска огурца. Ты вспыхнула, должно быть, вообразив молодое, атлетичное тело Азифа в соседстве с моей дряхлеющей плотью. Да, Лили, ты можешь переманить кого угодно, но даже тебе не под силу стереть наше общее с ним прошлое.
– Простите, я собиралась поработать над… Просто не могу сосредоточиться дома.
Ты взглянула на Азифа, тот, глупо улыбаясь, изучал свои ботинки.
– Ну, я пошел. Спокойной ночи, девушки. Не засиживайтесь.
Мы обе принялись печатать в неловком молчании. Наконец ты сказала:
– Можете считать, я ничего не слышала.
С каких это пор молодежь стала такой благочестивой? Сами не то что флиртовать не умеют, даже слышать не могут, как флиртуют другие. Я замечала по стажерам последних лет: они смущались от комплиментов, с открытой неприязнью реагировали на любую мою реплику, отдаленно имеющую сексуальный подтекст. Меня давно интересовало, как так вышло и почему целое поколение выросло занудным и лишенным сексуальности. А может, ты возмущена, потому что знаешь про моего постоянного партнера и придерживаешься традиционных взглядов?
Снова повисла пауза.
– Знаете, Лили, у меня с партнером есть договоренность… – начала я. Мне удалось вывести тебя из равновесия и теперь хотелось еще больше шокировать, сыграть на ханжестве. – Мы установили определенные правила. Если я хочу с кем-то переспать, мы это обсуждаем, и мой партнер одобряет или не одобряет. Если он хочет с кем-то переспать – я решаю, можно или нет. Иэн одобрил Азифа, это случилось пару раз, но потом мы решили остановиться. Мы ценим наши отношения превыше всего. Так было всегда. И, надеюсь, будет еще много лет. Знаете, Лили, наше поколение привыкло свободно мыслить. Хотите совет? Не судите о том, чего не знаете.
Когда я распустила хвост, кичась перед тобой своей раскрепощенностью, мне неожиданно полегчало, я снова почувствовала себя человеком. Только вот потом выяснилось, что ты использовала боксерскую хитрость – нарочно пропустила удар, чтобы создать у противника иллюзию победы, а затем отправить его в нокаут.
– Я совсем о другом, – ответила ты с пылающим от негодования лицом. – Вы допустили расистское высказывание по отношению к подчиненному. За это увольняют.
Иэн сказал «берегись». Как в воду глядел.
Все с тобой понятно – решила я. Ты хочешь, чтобы меня уволили. Ясно как белый день. Джемма пока делает вид, что со мной солидарна (мол, взрослые успешные женщины друг за друга горой), но и она, и ты, и важные шишки в совете – все вы хотите от меня избавиться.
Эх, если бы все было так просто…
– Лили, я не совсем понимаю. Какое расистское высказывание я допустила?
– Мне даже неловко повторять…
– Повторять что?
– То, что вы сказали Азифу…
– Вы серьезно?
Ты снова принялась печатать.
– Это был дружеский разговор. Мы давно друг друга знаем. В подобных случаях нельзя цепляться к словам. Есть шутки, понятные только двоим. Лили, вам не приходило в голову, что вы могли неправильно истолковать услышанное?
