Драгоценность Бытия - страница 20

И все! Разумеется, после всего пережитого (хоть по факту никакой проблемы, слава Богу, не было) я установила свой собственный железный щит. Заслон был очень мощный. Угадайте от кого? Капитальный заслон между мной и противоположным полом был несокрушим. Я решительно себе сказала:

– Все! Теперь я буду мальчиком! Я мальчик! Я не девочка.

Теперь понимаю, что мне из-за такого решения не стоило рассчитывать на взаимную любовь противоположного пола. Так оно и произошло. Никто не смог проникнуть сквозь мощную железную клетку, в которой я оказалась. Итак, первый слой огромного страха положил начало дороге в ад. Тогда – семи-восьмилетним ребенком – я ничего этого не осознавала.

Но сейчас я взрослая, могу прямо смотреть на пережитое и понимаю, что в каждом поколении происходит «свое живодерство». И я не стала исключением. Говорят, сейчас в современном мире аборты делаются безболезненно, но во времена моей молодости это было реальное физическое живодерство. Аборт так и называли – скоблёжка. Клали женщину на кресло и просто заживо выскабливали из матки зародыш! Я прошла через это, и не раз. Это реальный ад! Я в нем была! Даже «живодерня» это мягкое слово в сравнении с тем, что женщина переживает после аборта: она чувствует себя убийцей! В боли, тоске и унынии только и ждет того момента, когда окажется рядом с ребенком, которого убила. Одним словом женщина, сама того не осознавая, становится на путь самоуничтожения из-за чувства вины перед тем ребенком, которого не родила, а сделала аборт. Именно так я себя и чувствовала: просто была пропитана унынием. До тех пор, пока не нашла ответы у Берта Хеллингера.

И вот на днях дочь пришла ко мне и говорит:

– Я не хотела тебя расстраивать, но сейчас могу рассказать, потому что прошло несколько месяцев. Я похоронила своего пятимесячного мальчика. Мы с мужем были в шоке. Три раза собирался консилиум врачей, и три раза они выносили одно и то же решение: очень серьезные патологии, надо вызывать искусственные роды. Я не знаю, как выжила. Ребенка похоронил отец мужа. Муж не смог этого сделать.

Пока дочь рассказывала о произошедшем, я вспомнила аналогичный случай, который произошел с моей коллегой, напарницей, которая была на пятом месяце беременности. Они ждали второго ребенка. Пришла на работу, а она сидит в слезах. Я спросила, что случилось. Женщина ответила:

– Прошла исследование, которое полагается беременным на этом сроке, врачи выявили у плода страшный диагноз и сказали, что необходимы искусственные роды.

По строгому указанию врачей и посоветовавшись с мужем, женщина прервала беременность. И пережила все это очень тяжело. Я всячески ее поддерживала, вспоминая все, что проходила в Германии у Берта Хеллингера:

– Если у тебя кто-то спросит, сколько у тебя детей, ты можешь сказать «один», но в сердце себе скажи «у меня два ребенка». Всегда чувствуй, что в твоем сердце он присутствует, и ты его любишь. Так у тебя внутри все постепенно успокоится.

Они с мужем выдержали паузу, в период которой нельзя зачинать ребенка, и вот, к счастью, она вновь забеременела. И спросила меня:

– Могу ли я то имя, которое хотела дать второму ребенку, дать этому?

– Нет. То, что принадлежит второму, должно быть с ним. Придумайте для этого ребенка новое имя.

Ребенок родился здоровым, они дали ему новое имя. Теперь у них дочь и сын.

Милая подруга-коллега сказала: «Сегодня, когда я сказала мужу „у нас трое детей“, он так странно посмотрел на меня. Но в глубине я почувствовала, что он со мной согласен».