Драгоценности фрау Элизабет - страница 12

– Примите до завтрака, это Вас спасет, – сказала я, протягивая пакетик «Алкозельцера». – Вы слышали такую поговорку: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»? Вот и сделайте правильные выводы, – посоветовала я.

– Как мне Вас благодарить, мой ангел? – серьезно спросил он.

– По возвращении домой напечатайте статью в газете о том, как русская девушка спасла Вам жизнь, – засмеялась я, – Спускайтесь в ресторан. Все уже ждут.

Да! Моя команда после вчерашнего застолья выглядела изрядно помятой. Глаза у всех, как у больной собаки, молящей о жалости и ожидающей помощи. Я раздала всем по пакетику антипохмелина.

– Это лекарство. Нужно растворить в стакане воды и выпить, – я даже не стала над ними подтрунивать. Мне их было искренне жаль. – Прошу к столу, господа. На завтрак у нас полчаса. Ровно в девять мы должны быть на переговорах.

Какая издевательская тактика! Напоить людей до полусмерти, а потом тащить их ни свет-ни заря решать серьезные вопросы! Да еще такая разница во времени! В Германии и даже в Москве в это время еще глубокая ночь. Но, бизнес есть бизнес. Назвался груздем – полезай в кузов!

Ели сначала вяло, но через некоторое время, видимо подействовал антипохмелин, пришел аппетит. К концу трапезы все тарелки были чистыми. Русские повара – что надо!

Орлы мои повеселели, глазки заблестели и облик человеческий, наконец, вернулся.

Секретарь НикСтепа Анечка уже приготовила его кабинет для переговоров. Все были в сборе. Мы вошли в приемную, когда часы пробили ровно девять.

– Немецкая пунктуальность, можно часы сверять, – то ли сыронизировал, то ли похвалил нас НикСтеп, – Доброе утро, господа! Обмениваясь рукопожатиями с визитерами, он внимательно вглядывался в их лица. – Прошу за стол переговоров.

Я автоматически включилась в рабочий ритм. Реплика – перевод, реплика – перевод. До обеда все шло гладко. Один раз прерывались на перекур и кофе. НикСтеп сам не курил и даже для столь важных гостей исключения не делал. В его кабинете никогда запаха дыма и не бывало. Поэтому пили кофе и курили в моей обители. Фон Штольцу и банкирам мой кабинетик явно пришелся по душе, а Дитеры и подавно чувствовали себя здесь уютно. Весной мы втроем ютились в этом кабинете. Много света, да еще и открытый балкон. Осенний воздух бодрил и поднимал настроение.

Эти переговоры были завершающим этапом. Всю основную подготовительную работу проделали наши специалисты и два Дитера еще весной. Я в этом участвовала, естественно, как переводчик. Дело шло к подписанию контракта. Осталось обсудить еще кое-какие детали и самую интересную часть, кто и что будет иметь в результате осуществления этой затеи. Напряжение потихоньку нарастало. Каждая из сторон не хотела продешевить. Высказывались все, приводя свои аргументы «за» и «против». Речь оппонентов становилась все более эмоциональной. Говорили, даже иногда перебивая друг друга. Я уже была почти на пределе. Попробуйте быть посредником в разговоре десяти спорящих мужчин!

Вдруг неожиданно зазвонил телефон! Что-то небывалое. Обычно, никто не смел ни входить в кабинет, ни звонить во время переговоров. Анечка легла бы трупом, но не позволила бы нарушить раз и навсегда заведенный НикСтепом порядок. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Шеф извинился и снял трубку. Буквально через несколько секунд он изменился в лице.

– Сейчас еду, – коротко бросил он. – Извините, господа, я должен срочно уехать. Это чрезвычайно важно, извините, – говорил он, направляясь к выходу.