Драгун. На задворках империи - страница 27

Так же, как он, сделала это и вся первая шеренга. Вторая за спинами вытянула дула со штыками над её головами. На этот частокол из стальных клинков выскочило из порохового облачка около полутора сотен всадников.

– На! На! На! – резкий укол, укол, ещё укол. Штык ударил остриём лошади в морду, взвизгнув, она шарахнулась вбок, и сабля её хозяина чуть-чуть не достала до русского.

Есть секунда, чтобы вытащить пистоль!

Тимофей, перехватив в левую руку мушкет, вытянул правую и разрядил пистоль в нового наезжавшего на него врага. В самую середину русского строя, сминая его, заскочило двое ханцев, пока их не закололи, они успели порубить шестерых.

– Держать строй! Сомкнуться! – слышался крик Самохваловского, а на Гончарова в это время наезжал ещё один вражеский воин. Опытный, он не стал бросаться, как другие, на штыки, а старался, крутясь на коне, рубануть самым кончиком клинка на предельной дистанции.

– Врё-ёшь, против плотного строя ничего у тебя не выйдет! – процедил сквозь зубы Тимофей и, отшатнувшись после удара противника, тут же сам сделал выпад. Штык прошёл в какой-то пяди от тела ханца, и он, резко ударив конские бока пятками, отскочил.

– Ура-а! – из-за спины с криком вылетели казачьи сотни.

Ханцы развернули своих коней и припустились по протоптанной дороге назад.

– Где вы были-то раньше? – проворчал Кошелев. – Ещё бы немного – и точно бы прорвали нам центр, а вот там было бы худо, коли без хорошего строя б остались.

– Отби-ились, – заключил Чанов, вытирая комком снега окровавленный штык. – Эко они ходко на нас выскочили, вторая шеренга только и стрельнула разок.

– Лёнька, Ваня Чанов, Васильевич, Стёпка, все здесь, все живы, – облегчённо выдохнул Тимофей, пересчитывая друзей. – На этот раз даже не поранило никого. А вот из первого эскадрона ребяткам не повезло. Из того места, куда прорвались ханцы, выкладывали в снег окровавленные неподвижные тела. Троих перекинули через лошадиные спины и погнали за колонной.

– Раненых в лазарет вывозят. – Кошелев кивнул им вслед. – Вишь как, шестерых намертво срубили, троим тоже досталось. Плохо дело, в такой-то вот холод с кровью вся сила из человека выходит.

Пользуясь затишьем, пара десятков самых ушлых казаков сгрудились около подстреленных лошадей ханцев и споро свежевала туши.

– Иванович, тоже бы не мешало мясом запастись, – проговорил озабоченно Кошелев. – Крупа и сухари у нас есть пока, но с мясом оно бы, конечно, лучше было.

– Действуй, Васильевич, – одобрил Гончаров. – Пока коней не подвели и суматоха с посадкой, немного времени у тебя есть.

– Понял. Ваня, за мной. Лёнька, Степан, а вы коней наших примите, как только их подведут.

Второго декабря вся русская колонна зашла с равнины в горы, путь был завален глубоким снегом, и для расчистки Ортнавского ущелья вперёд выслали батальон Саратовского полка и казаков. Но, несмотря на это, войска брели по пояс в снегу при страшных вьюгах и морозах. Солдаты, не имевшие при себе тёплой одежды, гибли в таком количестве, что за шесть дней перехода в горах убыль всего отряда превысила тысячу человек. Сам генерал-фельдмаршал жестоко простудился и лежал на самодельных санях с жестоким приступом ревматизма. Подразделения корпуса пришли в невероятное расстройство, никакого строя уже не было, шли как могли, а у борисоглебских драгун пали все кони, так что они продолжали переход в пешем порядке. Крайнее расстройство Борисоглебского полка граф Гудович приписал нераспорядительности его шефа и отрешил его от должности, а сам полк как бесполезный для войны в Закавказье отправил обратно на линию. На его место взамен были истребованы нижегородские драгуны, составившие позднее вместе с нарвскими кавалерийскую бригаду генерала Портнягина. Так состоялся приход в Закавказье славных нижегородцев. Будь Борисоглебский полк в большей исправности, и нижегородцы остались бы на Моздокской линии, а перед началом Отечественной войны ушли бы в Россию, и Кавказ не стал бы ареной их славных подвигов в течение целого столетия.