Евнухи не умеют
любить?
Ошибаетесь, это
постельные радости им недоступны, и то не всем, а вот любить они умеют. И душа
у них тоже есть, и страсть они могут испытывать, и нежность – это ведь тоже
люди, хоть и обработанные. И чем уж думала Лелея? Странная богиня, жертвенники
которой все же стоят в Санторине, не наравне с Сантором, но пожалуй, почти
такие же посещаемые. И сколько же женщин к ним ходят, а иногда и мужчины.
В Санторине чтят
только Сантора, но Лелея…
Ее опасаются.
Ведь богиня может раздавить в своей руке даже самое сильное сердце. Вот и
раздавила. Погибло сердце евнуха – и жертвой на его могиле стал тор Санторина.
Какая ирония!
Евнух коснулся
руки Баязета.
- Сынок…
Принц аж
вскинулся от гнева.
- ЧТО!?
- Окажи мне последнюю милость? Убей меня?
А вот этой
просьбы Баязет не ожидал.
Понятно, он
собирался и так убить евнуха, ну глупо же оставлять в живых того, кто предал
своего господина и повелителя. Но не сразу же? Не сейчас? Не при стражниках, которые
ему помогли, то-то достойная награда за заговор, чтобы все увидели…
Евнух как понял.
Вскинул голову, заговорил громче, отчетливее, так, что даже крики химер
перекрыл.
- Ты не думай… я не со зла. Я все передал
преемнику, он ничего о заговоре не знает, ты проверь потом. Он хороший, Хаджи-бар*,
он справится. А меня ты убей. Здесь и сейчас. Своей рукой, сможешь ведь?
*- бар –
приставка в санторинском для рабов и рабынь. Обязательна для произнесения и
обозначения статуса, прим. авт.
- Смогу, конечно, - Баязет почему-то решил
поддержать безумный разговор. Хотя – почему? Потому что стража слушает, потому
что наутро это станет Историей. Да, именно так, с большой буквы. – но зачем
тебе умирать? Живи сколько отпущено, служи мне…
- Мне незачем жить, тор. Единственный человек,
которого я любил… единственная душа – ушла. И я хочу к ней, к Алите. Освободи
меня своей волей – и убей. И я пойду искать ее и падать в ноги Лелее… я жил
только ради мести, я ее совершил, я могу быть свободен.
Баязет наклонил
голову.
А пожалуй, евнух
заслуживает уважения?
Останься он в
живых… да, Баязет убил бы его. Но вот здесь и сейчас он может признать
очевидное. В искалеченном теле живет душа бесстрашного воина. Жила, задавленная
грузом лет, обстоятельств, неурядиц, а потом пришел момент – и она выглянула
наружу. Да так мощно…
- Пожалуй, я сделаю больше, чем ты просишь. Ты
знаешь, где похоронили твою Алиту?
- Не хоронили нигде. Сожгли и пепел над
заливом развеяли.
- Если пожелаешь – я прикажу сделать с твоим
прахом то же самое.
Евнух (Баязет
даже имени его не помнил, он всегда говорил о себе – я лишь прах под ногами
моего господина) медленно поклонился.
- Сделай это, Величайший. Прошу.
Баязет кивнул.
Блеснул в руке
острый клинок, жертва и охнуть не успела. Повалился наземь, дернулся пару раз –
и все. Баязет бил наверняка, чтобы сразу в сердце, без мучений. И повернулся к
страже.
- Ну!? Слышали, о чем говорил? Положить честь
честью на костер, пепел собрать и над заливом развеять.
Стражников и
уговаривать не пришлось. И разговор слышали, и понимали – по-человечески.
Правильный это поступок. Так и надо было сделать. Баязет довольно ухмыльнулся.
Да, вот так и дОлжно.
Именно из таких
действий и складываются легенды. А теперь пора брать в свои руки трон.
А ведь все
просто, все так просто… и евнух, который дал знать, когда тор поедет на
рыбалку.
