Дракон проснулся - страница 78



Мне понадобится не только сила, но и ловкость, хитрость, чтобы Ниара Морихен разрушила то, что создано её прабабкой. Тогда чары спадут, тогда Дракон снова будет свободен. Что я стану делать со свободой, дело третье, я не загадывал так далеко.

Оливия ждала меня в прихожей, выглядела словно майская роза, такой свежей, почти распустившейся, но ещё можно успеть вдохнуть запах и смять в руке лепестки. Цвет Оливии в моём понимании был от безупречно-белого до холодного голубого, она представлялась мне цветком столь идеальным, что даже не возникало желание сорвать её. Неживое не может быть по-настоящему красивым.

— Вы оделись будто на званый обед, а дорога предстоит утомительной.

Я сделал замечание спутнице не просто так: оголённые плечи и светлое платье вполне могли бы быть уместны на прогулке по реке, но никак не в путешествии.

— Мы поедем через два Портала, будем на месте уже к ночи, — возразила она и тут же отвернулась, чтобы поприветствовать дядю, спускавшегося со второго этажа, проводить нас. Несмотря на задых, выглядел он бодрее чем пару часов назад, когда состоялся наш с ним последний разговор.

— Да, Дэниел, вот документы, я всё приготовил, чтобы вас пустили по запретным путям, — лорд протянул мне тонкую папку и одобрительно взглянул в глаза.

Я отвернулся и не стал прощаться. Вышел во двор, бросив сумку на попечение слуги, который отправлялся с нами. Его место на козлах рядом с возницей, мы же с Оливией останемся наедине. И сей факт вызывал у меня радостное предвкушение.

Я снова почувствовал тот голод, который всякий раз предвещал обращение в зверя. Первая кровь девственницы утолила Дракона, но это было давно, я снова испытывал голод, в сравнении с которым любая человеческая мука всего лишь укус насекомого. Жалкое подобие боли, называемой не иначе как душевной ленью или физической царапиной.

Мой же голод был вездесущ, он не замолкал с рассветом, не затихал после заката. Он поднял голову, ещё когда я танцевал с Ниарой накануне её болезни, но стал нестерпимым после разговора с Лаветтом пару часов назад. Как только этот пройдоха прямо сказал: «Берите Оливию, только отдайте мне годы её жизни», всепожирающее чувство, наподобие желания сжечь всё вокруг, захватило меня до дрожи.

Ритуал, о котором с таким трепетом и надеждой в глазах говорил лорд Лаветт, был столь же прост, как и принесение девственницы в дар Дракона. Поместить дыхание обесчещенной женщины в пустой сосуд и отдать тому, кому оно предназначено. Один акт страсти — один год.

— Ваш дядя предложил взять у вас и отдать ему ваши годы жизни? Не слишком высокая цена за замужество с опальным Драконом? — спросил я её прямо, радуясь, что Оливия сегодня несловоохотлива.

Бледнее обычного, причёска чуть небрежна, а синие глаза искрятся, как сапфиры. Такой она мне больше нравилось, хотя, несомненно, это лишь подтверждало слова дяди о безумии, таившемся в этом красивом сосуде.

— Не всё равно вам? — буркнула она, но глаз не сводила.

Я так и представил, что сейчас она вытащит стилет и полоснёт им меня по горлу, впрочем, это ей не поможет, а меня разозлит. То, что я делаю с теми, кто меня злит, ей ещё предстоит узнать в полной мере.

— Формально правила требуют, чтобы я спросил вашего согласия.

— А кто их писал? Они вообще имеют силу, ваши правила?

Мне нравилась её злоба, как и безумие, разрастающееся в глазах. Пусть чётко скажет «нет», тогда всё и забудем, а сейчас впервые с момента нашей первой встречи я возжелал её.