– Это моллюски, Илидор. Называются «ногти русалки», и ты знаешь, что с ними не так?
– Да, у них идиотское название.
Йеруш ещё какое-то время смотрел на раковины, сидел и смотрел, сложив пальцы шалашиком и едва касаясь их губами, а потом вдруг принялся рисовать сердечки на песке.
– Ты сломался? – с надеждой спросил Илидор.
Внутри сердечек Йеруш быстро-быстро чёркал цифры и незнакомые дракону закорючки – косые линии с кружочками в верхней и нижней части.
– Эти моллюски – морские. Наглухо, до невозможности и бесповоротно морские.
Илидор присвистнул. Глаза Йеруша сияли, щёки чуть разрумянились, пальцы зарылись глубоко в холодный песок.
– Какого шпыня морские моллюски делают в речке? Это великолепный вопрос, о, какое счастье, когда в мире есть такие невозможно убийственные вопросы, какое счастье, что ты не способен двинуться с места, пока не найдёшь ответов! Или пока решишь их не находить! Чтоб этот Якари был здоровенький, как хорошо, что он не отдаёт мне письмо, у-у-у, я бы загрыз его за это!
Дракон хлопнул крыльями.
– Я могу придушить этого увальня или треснуть разок по черепушке, или просто мечом ему помахать. Он тут же отдаст твоё письмо и ещё десяток чужих сверху, в качестве аморальной компенсации, и мы пой…
– Нет! – отрезал Найло и с силой ахнул кулаками по песку, сминая начёрканные в сердечках цифры. – Не надо никого душить! Не смей!
– Но так же нечестно, – крылья плаща снова хлопнули. – И тебе наплевать с высокой горки на проблемы этого посёлка. Может…
– Нихрена ты не понимаешь, – прошипел Найло, отбивая каждое слово ударом ладоней по песку. – Да, мне наплевать на этот посёлок, и я сам хочу треснуть Якари, но если здесь завелась водная аномалия? Неужели ты думаешь, что гидролог в здравом уме…
– В каком-каком?
Подбежали двое мальчишек лет десяти, остановились в нескольких шагах, горячо о чём-то споря, потом подошли к Илидору и Йерушу, одобряюще подталкивая друг друга.
– Дяденьки, а дяденьки! Мы давеча в лесу логово видели.
Йеруш обернулся, как укушенный в зад, и мальчишки отпрыгнули.
– Чьё логово?
– Незнамо чьё.
– Но вонючее.
– Оно тама, у излучины, прям над берегом!
– Тока ветками завалено и будто обрыв!
– С воды видать, а с берега не видать!
– И воняет так, словно в ём подохло чего-т нехорошее!
Всё это мальчишки тараторили, пятясь под бешеным взглядом Йеруша, и наконец, развернувшись, убежали к приятелям, увязая в песке и постоянно оглядываясь, словно боялись, что эльф за ними погонится. Перед обиталищем рыбы-глота уже носились другие мальчишки в непоразмерных осенних одежках с плеч старших братьев, чумазые, тощие и громкие, как осы.
– Татыщ! Татыщ! – орал самый высокий, белобрысый, и изображал нечто вроде броска копья в реку.
– Фью-и! – свистел-подвывал другой и носился вокруг первого, растопырив руки, словно птица.
Третий степенно отколупывал кусочки макухи от большого, неровно сломанного куска. Отколупанное бросал в воду, и Илидор мимовольно потянул носом, ловя запах давленых подсолнуховых семечек – не уловил, далеко. Четвёртый мальчишка, самый мелкий и тощий, тоже то и дело отламывал от куска макухи, только не бросал добычу в воду, а украдкой жадно заглатывал сам. Не то изображал рыбу-глота, не то был голоден, а может, и то и другое сразу.
Илидор толкнул Йеруша локтем, указал подбородком на мальчишек.
– Что там за рыба у них в песке?
Найло дернул головой, и в его шее хрупнуло.
